Моё Сердце победит - стр. 30

Она улыбнулась – добро, по-матерински:

– Всегда в это самое время.

Мы спросили Её, оставит ли Она знак для всех, но, как обычно, Мария не ответила. Медленно отдаляясь от нас, Она ещё раз осветила Своим светом всех собравшихся на горе, и мы услышали, как Она сказала: «Идите в мире Божьем!» – а затем облако света исчезло.

По возвращении в Меджугорье отец Йозо попросил всех нас, включая Мицу и Любицу, прийти в приходской дом и всё ему рассказать. Узнав, что сегодня нас не было на горе вместе со всеми, он заволновался, что паломники почувствуют себя обманутыми, но тут же воодушевился, узнав о согласии Богородицы являться нам в церкви. Ему также было интересно услышать о впечатлениях Мицы и Любицы.

– Что ты видела? – спросил он Любицу.

– Видела, как что-то движется.

– Как будто какая-то дымка, – прибавила Мица.

– Или что-то похожее на тень или дуновение ветра, – уточнила Любица.

Пусть эти женщины и не видели Богородицу, но что-то они видели, и сейчас им было очевидно сложно облечь свои ощущения в слова. Я очень хорошо понимала их трудности.

– Мица, тебе было страшно? – спросил отец Йозо.

– Нисколько, – ответила она. – Меня немного трясло, но больше от возбуждения, чем от страха.

– А мне было страшно, – призналась Любица. – У меня мурашки по коже бегали, и даже пришлось схватить Мицу за руку. – Мица согласно кивнула. – И меня трясло всё сильнее. Я не боялась, просто сама мысль о том, что передо мной находится Пресвятая Дева Мария, не могла оставить меня равнодушной.

Позже мы узнали, что Мица и Любица выполняли задание властей вывезти нас в тот день из Меджугорья. Кто-то из местных очень рассердился на них за это, но я знала, что эти женщины просто выполняли свою работу – отказать режиму не мог никто. Однако происшедшее в тот день ощутимо повлияло на Любицу. Возвратившись в Сараево, она сказала начальству, что больше не желает в этом участвовать.

Новость о явлениях распространилась по всей территории бывшей Югославии – о них говорили по телевизору, по радио, писали в газетах. Общим для всех этих сообщений был скептицизм, если не прямое осуждение. Нас, визионеров, журналисты высмеивали, а тысячи паломников, приезжавших в Меджугорье, называли в лучшем случае религиозными фанатиками.

Государственные СМИ обвиняли нас и местных священников в национализме и поддержке революционных тенденций. В новостях на центральном телеканале всех нас называли «лютыми врагами государства», а газетные заголовки, связанные с Меджугорьем, были похожи на кричащие заметки таблоидов: «Религиозная афера привлекла тысячи фанатиков», «Францисканцев подозревают в организации националистического заговора», «Шесть чабанов придумали явления Богородицы». Представители властей устроили в здании школы встречу с местными жителями, позвав на неё наших родителей и родственников. Им было сказано, что если эти «глупости» не прекратятся, нас исключат из школы и определят в учреждение для душевнобольных, а родители лишатся работы и паспортов. Сосед Вицки по имени Иван был арестован за то, что встал на нашу сторону. Ему пришлось провести в тюрьме два месяца.

Напряжение в посёлке нарастало. Отец Йозо переживал острые душевные муки. Коммунисты пригрозили ему тюрьмой, если он не остановит «демонстрации» у себя в приходе, а он ещё и сам не мог определиться, верит ли, что нам является Богородица. Два его собрата нам поверили, лишь усугубив давление, которое он ощущал. Беспокойства добавляла и позиция вышестоящего мостарского епископа Павла Жанича.