Моё чужое счастье - стр. 17

Он хмурится, поняв, что слишком резко со мной заговорил. А затем быстро встает и, поставив бокал на стол, идет в мою сторону.

— Не за что извиняться. Это наше упущение, что вам помешали отдохнуть, что весь персонал отвлекся от своих прямых обязанностей и вас некому сопроводить. Давайте, помогу, — он осторожно берет меня под руку.

Окончательно смущаюсь. Ко мне слишком давно никто не прикасался. Даже с Вовой мы спали в разных комнатах, и он не трогал меня, мотивируя это тем, что боится навредить. И не «навредил», в конце концов, выгнав меня из дома.

— Отлично. Садитесь. Где-нибудь болит? — интересуется, кажется, искренне.

— Нет… Все хорошо.

— Меня очень радует, что ваш организм быстро приходит в норму. Но это не значит, что нужно бегать в одиночестве, — тут же добавляет он.

— Больше не буду, — виновато опускаю глаза. Виталий отпускает мою руку и вместе с этим я лишаюсь поддержки, словно не только физической.

— Точно все в порядке?

— Немного кружится голова. Но мне сказали, что это нормально.

— Давайте посмотрим, что у вас с давлением. Кстати, вы съели то, что принесли на ужин? — смотрит на тарелку с бульоном. Нетронута.

Качаю головой.

— Почему?

— На курицу аллергия, — лепечу, отчего-то чувствуя себя виноватой.

— Странно, в карточке должно быть указано… — морщит лоб. — Я разберусь, кто принес вам это.

— Виталий Тимофеевич, вы лучше к празднику готовьтесь… ну неужели вам правда есть дело до того, что я ем? — вырывается само собой. Как-то совсем нехорошо получается. Он ко мне с добром, а я еще высказываю ему…

— Арина Романовна, — затягивает на плече манжету от тонометра, — постарайтесь сидеть ровно. И помолчите, пока идет измерение.

Киваю, на время замирая и обдумывая то, что происходит. Только сейчас замечаю, что доктор снял халат. Сейчас на нем надет модный костюм кофейного цвета. Идеальный, ему очень идет. Хотя такому мужчине все к лицу. Красивый.

Становится совсем неуютно. Я — полуживая, в дурацком халате и с несвежими волосами… и он ухоженный, привлекательный мужчина, да еще и нарядный. Хоть сейчас на обложку. Какой контраст…

— Давление пониженное, а вот пульс, наоборот, высоковат... — смотрит мне в лицо, отрывая от мыслей. — Надо бы вам успокоиться. Я попрошу медсестру дать вам на ночь растительный седативный препарат.

— Спасибо…

— И скажу, чтобы вам принесли что-нибудь другое, не аллергенное. Вам нужны силы, дорогая моя. Материнство — нелегкая задача.

— Знаю.

— Тогда будьте умницей и отдыхайте.

— Можно задать вопрос?

— Да.

— Я видела Надежду Анатольевну… с ней все будет хорошо? — спрашиваю с неприкрытым беспокойством.

— Да, обязательно... — потерянно смотрит в сторону окна. — Все будет замечательно. Пойду, проверю, как она там.

— Передайте ей скорейшего выздоровления. Такой позитивный человек не имеет права лежать в больнице в новогоднюю ночь.

— Передам, — на лице снова вижу легкую улыбку.

Виталий забирает у меня тонометр и уходит, оставляя после себя приятный аромат мужского парфюма. Уютный запах, который хочется вдыхать.

7. 7

Виталий

Пушкина. Фамилия совершенно не подходит этой девушке. Нет, ничего против великого поэта я не имею, но вот относительно ее мужа у меня уже накопилось достаточно аргументов. Не знаю, что за отношения в их семье, но судя по рассказу медсестры Татьяны, он неадекватный. Да и Арина при его упоминании вся сжимается, отводит взгляд. Как будто боится… Может, он выпивает? Или даже занимается рукоприкладством?! При этой мысли сам сжимаю кулаки.