Мое безумие - стр. 14
Она указывает на самый низ экрана. Я вижу свою подпись и рядом с ней дату: 19.05.2015.
Синклер был прав. Шесть месяцев.
Я снова сажусь на стул, и мой разум начинает работать. Почему я думала, будто я здесь три года? Почувствовав на себе взгляд доктора Кэллоуэй, я поднимаю глаза.
– Почему ты спросила? – деликатно осведомляется она.
– Я думала, что пробыла здесь три года, – честно отвечаю я.
– Три года? – Брови доктора Кэллоуэй ползут вверх. – Это очень долго. Почему ты подумала про три года?
Я пожимаю плечами и отвечаю, что не знаю, но мгновенно слышу голос Уэса. Сначала он очень слабый, но вскоре становится громче. Мне кажется, что его губы касаются моего правого уха, и он говорит: «У нас уже три года совместной жизни…»
Я смотрю доктору Кэллоуэй в глаза.
– Понятия не имею, – говорю я и, прежде чем она успеет спросить что-то еще, быстро меняю тему. – В последнее время мне не дает покоя мысль…
Ну, давай, говори, требует мой разум. Просто скажи, и все!
Доктор Кэллоуэй ничего не говорит, просто терпеливо ждет, когда я продолжу. Боже, мне бы ее терпение. Я нервно облизываю губы.
– Я хочу покинуть Фэйрфакс.
Она воспринимает это спокойно и даже кивает. В ее глазах светится интерес.
– Почему ты готова покинуть Фэйрфакс?
Потому что я чувствую, что схожу с ума. Я хочу вернуть мою жизнь. Хочу снова чувствовать себя нормальной. Нет, я не могу этого сказать.
– Потому что я не хочу быть здесь, – наконец отвечаю я.
Мои слова встречены молчанием. Доктор Кэллоуэй переплетает пальцы и опускает на них подбородок.
– Почему нет? – наконец спрашивает она.
Только ни слова про голоса, шепчет мой разум. Это только все испортит.
Раз уж я решила сказать правду, то должна вести себя осмотрительно. Не хватало, чтобы она решила, то я и вправду чокнутая.
– Может, произошло что-то такое, что подтолкнуло тебя принять это решение?
Я открываю рот и тотчас закрываю снова. Я не могу сказать ей, что перестала принимать лекарства. Так что я сообщаю лишь часть правды.
– Нет. Просто я знаю, что мне здесь больше не место.
Доктор Кэллоуэй пристально на меня смотрит. Я не вижу в ее глазах ни отказа, ни согласия.
– Чтобы уйти отсюда, тебе нужно пройти обследование у меня и у врачебной комиссии, прежде чем мы подпишем документы о выписке. Мы должны убедиться, что тебе значительно лучше по сравнению с тем, какой ты поступила сюда.
Я так и знала. И хотя я была морально готова к тому, какой серьезной будет эта битва, я все равно обескуражена.
Я не говорю ни слова.
Нас окружает молчание. Кстати, это худший вид молчания. Тот, что пожирает меня. Доктор Кэллоуэй выжидающе смотрит на меня, ожидая, что я скажу.
– Если ты уйдешь, я должна быть уверена в том, что с тобой все будет в порядке. Я не возражаю, что тебе, возможно, здесь больше не место, но…
Боже. Ненавижу это мерзкое «но». Может ли хоть одно предложение иметь положительный конец, если начинается с «но»? Вряд ли.
– Но прежде чем ты сможешь достичь этой цели, тебе предстоит потрудиться. Если ты позволишь мне помочь тебе в этом, то я готова.
– Вы хотите, чтобы я открылась и рассказала, как я себя чувствую? – скептически спрашиваю я. Уже от того, что я произношу это вслух, у меня во рту остается горький осадок.
– Нет, не это.
– Тогда что?
– Ничего страшного, Виктория. Я знаю, ты по натуре скрытная. – Она смотрит на Эвелин, и ее улыбка слегка тускнеет. – Ты любишь свою дочь и хочешь защитить ее, но мне нужно, чтобы ты открылась. Мне нужно твое доверие.