Многоликий странник - стр. 41
Глядя во все остальные стороны, сколько хватало зрения, Уил видел один лишь зеленый ковер выжидательно застывшего леса.
Неужели все эта часть Англии, которую местные жители называют Торлон, сплошь покрыта лесами? Уилу приходилось слышать о почти непроходимых чащах, которыми поросли земли севернее Лондона, однако он никогда не представлял, что значит выражение «бескрайний лес». Теперь он видел его воочию, и ему сделалось не по себе. Оставалось только выяснить, с какой стати эту местность прозвали «страной башен».
Присмотревшись повнимательнее, Уил разглядел почти возле самого горизонта нечто выступавшее над линией зеленых волн точно крохотная палочка. Очевидно, это был донжон соседней крепости. Да нет, пожалуй, не соседней. Судя по расстоянию, до нее не меньше дня пути. А то и больше. Странно, что люди могут жить среди леса на таком отдалении друг от друга. Если собрать всех участников продолжавшегося на главной площади и окружавших ее стенах сражения вместе, их едва ли хватит, чтобы наполнить жителями среднюю деревушку. Правда, Уил до сих пор не видел в крепости ни женщин, ни детей. В таком случае его первое предположение все-таки верно, и эта крепость не более чем охранное сооружение. Но тогда что же оно охраняет?
Уил впервые задумался о том, что ему самому сейчас угрожает реальная опасность. Снова вспомнилось полное ужасов войны детство. Если неведомым нападавшим удастся взять верх над защитниками крепости, отнесутся ли они к нему с таким же гостеприимством? Кто они? Саксы? Неизвестно каким образом оказавшиеся в этих местах шотландцы? Кстати, все-таки в каких местах? Может, это и есть Шотландия, и он, Уил, находится среди оккупантов, расставивших на чужой территории свои боевые посты, свои «башни»? Тогда ему точно несдобровать.
Взглянув на солнце, Уил попытался определить направление, откуда накануне пролегал его путь. Все то же зеленое море. Ему вспомнились набатные удары колокола, донесшиеся до него в первую ночь его плутаний. Подобный гул мог издавать разве что соборный колокол, однако, сколько Уил ни вглядывался, никаких шпилей, крестов или даже флагов он разглядеть так и не сумел. Как ни странно, не было видно даже следов Мертвого Болота, хотя Уил предполагал, что с такой высоты наверняка увидит серую проплешину сухостоя. Объясняться это могло только тем, что в ту сторону лес поднимался по склону, а выжженный лес остался за вершиной.
Из раздумий Уила вывел один из арбалетчиков. Выскочив из-за стены башни, он с громкими криками набросился на оторопевшего гостя. Решивший дорого продать свою разорванную жизнь, Уил приготовился оказать посильный отпор и был немало озадачен, когда воин с разбегу заключил его в объятья и принялся распевать незнакомый мотивчик. Они закружились по галереи в неуклюжем танце, сопровождаемом поскрипыванием балок.
– Сигора! Сигора! – восторженно повторял воин, тяжело дыша и обдавая Уила сильным запахом лука.
Призвав на помощь уже не раз за последнее время служившую добрую службу интуицию, Уил сообразил, что сигора есть ни что иное как безжалостно исковерканное слово «победа». Правильность догадки подтвердили остальные воины, тоже отплясывавшие на своем пятачке и указывавшие луками и стрелами в сторону нижней площадки, где в воротах и на стенах значительно прибавилось блестящих шлемов. Штурм был остановлен. Раненых врагов безжалостно добивали. Кое-где возле убитых вспыхивали яркие огоньки пламени. Однажды вспыхнув, они почему-то больше не разгорались. На таком расстоянии Уил не сразу определил, что это никакое не пламя, а просто цвет волос нападавших. Большинство были рыжими. Ирландцы – первое, что пришло ему в голову. В Уинчестере их обитало не так уж много, однако почти любого можно было узнать не только по говору, но и по медным волосам. У его Мэри, ирландки по матери, из трех братьев рыжими были двое. Значит, все-таки не Шотландия…