Мнимая беспечность - стр. 5
Голос, который она некогда назвала чарующим, произнес:
– Потрясающе. Как это мило со стороны Флоренс. – Ради приличия Чарльз выждал еще немного, потом добавил:
– Что ж, дорогая, оставлю тебя наедине с твоими маленькими тайнами. – И отправился завтракать в одиночестве.
Не было никаких особых причин, по которым Ричард Дейкерс должен был пребывать сегодня в приподнятом настроении, напротив, имелись весьма веские причины вовсе не радоваться этому дню. Тем не менее, продвигаясь на автобусе, а затем и пешком к дому на Пардонер, он вдруг испытал сильнейший подъем духа – бесценнейшим даром Лондона всегда было умение заряжать людей энергией. В автобусе он разместился на переднем сиденье и ощущал себя фигурой на носу корабля, разрезающего поток движения на Кингз Роуд, величественно высился над всем вокруг во всем своем великолепии. Магазины Челси были забиты тюльпанами, и, сойдя с автобуса, Ричард дошел до угла Пардонерс Роу, где сидела знакомая ему цветочница, со всех сторон обставленная ведрами с тюльпанами – некоторые цветы были еще в бутонах.
– Доброго утречка, дорогой, – сказала цветочница. – Чудо что за денек сегодня, верно?
– День просто божественный, – согласился с ней Ричард. – И ваша шляпка очень идет вам, миссис Тинкер, и выглядит, как нимб.
– Еще бы, натуральная соломка, – сообщила миссис Тинкер. – Всегда надеваю соломенную шляпу на вторую субботу апреля.
– Афродита, явившаяся из морской раковины, не могла бы сказать лучше. Я возьму две дюжины вон тех, желтеньких.
Она завернула тюльпаны в зеленую бумагу.
– Только для вас десять шиллингов, – заявила миссис Тинкер.
– Просто разорение! – воскликнул Ричард и протянул ей одиннадцать шиллингов.
– Нищета. Но какого черта? Тут больше.
– Все верно, дорогая, шиллингом больше или меньше – роли не играет. Вам тюльпаны, леди? Не проходите мимо! Чудесные тюльпаны!
Взяв в одну руку букет и зажав полевую сумку под мышкой, Ричард обогнул продавщицу и свернул вправо. Прошел мимо трех домов и подошел к «Пегасу», дому в георгианском стиле, который Октавиус Брауни переоборудовал в книжный магазин. В витрине на подставке лежали раскрытое первое издание Бейера[3], а также книга Луи Дюшартра «Premieres Comedies Italiennes»[4]. Чуть глубже, в тени витрины висела марионетка, изображающая очень импозантного негра в полосатом шелковом наряде. Ну а в водянистых глубинах интерьера Ричард разглядел очертания трех прекрасно отполированных старинных стульев, прелестный инкрустированный столик и высокие полки с бесконечными рядами книг. Он различил также фигуру Аннелиды Ли – девушка расхаживала среди дядиных сокровищ в сопровождении кота Ходжа. По утрам, если в театре не было репетиций, Аннелида помогала дяде. Она очень хотела стать настоящей актрисой. Ричард, понимавший в этом виде искусства, не сомневался, что она уже ею стала.
Он открыл дверь и вошел.
Аннелида протирала пыль, и на ней было домашнее черное платье – туалет строгий и бескомпромиссный. Волосы подхвачены белым шарфиком. Ричард уже успел понять, что бывает на этом свете какая-то особая неброская красота, не нуждающаяся в пышных и ярких нарядах, и что Аннелида в полной мере наделена ею.
– Привет, – поздоровался он. – Вот, принес вам тюльпаны. Доброе утро, Ходж. – Кот бегло взглянул на него, нервно дернул хвостом и отошел.