Мнемозина, или Алиби троеженца. Роман - стр. 24

Я гляжу на нее спящую, чуть дыша, дотрагиваюсь до нее и тут же с ужасом отскакиваю как от вселенской заразы!

Неужели вся моя жизнь навсегда останется только попыткою или усилием переломить самого себя, изувечить, чтобы стать таким же реальным, как все эти обыденные грешные твари, что всю жизнь только и делают, что сношаются, и так глупо радуются своему животному забвению, даже осознавая всю его непристойность!

Неужели люди не могут любить друг друга духовно, на расстоянии, как дети?! Неужели им обязательно нужен этот грязный отвратительный секс?

Детородные органы согревают им душу, и это, и есть его ужасная суть. Недаром, этими органами не только зарождают новую жизнь, но еще и испражняются! И будто в насмешку Бог дал мне заниматься производством унитазов и сливных бачков!

Воистину, грязь человеческая имеет смысл только физиологического употребления!

А всякие там цветочки, стишки, признания и клятвы, взаимные предваряющие сношения ласки, всего лишь мучительно-стыдливое приложение к их физиологическому употреблению себя в пищу!

Употребление себя в чужое животное состояние!

Однако, именно я себя до такого употребления не допустил, и судьбою своей Мнемозинки распоряжался как Бог. Я делал с нею все, что хотел, а она, бедняжка, об этом не догадывалась, поскольку ее очень радовал молодой, красивый, богатый муж, ну, а свою противоестественную сонливость она списывала на собственное нездоровье из-за перемены климата.

Однажды на пляже, когда она все еще полусонная снова попросила меня о сексе, я даже умудрился ей сказать, что уже лишил ее невинности, и что вполне возможно она станет матерью моего ребенка.

Эта новость ее так потрясла и обрадовала, что она вмиг протрезвела, и даже на пляже прилюдно чуть не изнасиловала меня.

Пришлось моей Мнемозинке удвоить дозу снотворного!

Так что на следующий день она поднялась только в полдень, к обеду. Я за это время уже успел сходить искупаться и поиграть с нашим соседом по отелю, владельцем бензоколонки, Мишаней в теннис.

Мишаня слишком подозрительно интересовался у меня, почему моя жена ходит вся такая сонная и подолгу спит.

Пришлось и ему наврать с три короба! Сказал, что у нее такая болезнь, что она из-за любого малейшего волнения впадает в спячку как медведь по зиме.

– Надо же, какие есть болезни на свете, – удивлялся Мишаня.

И все же, хотя он мне и поверил, я после этого старался избегать с ним каких-либо встреч. Как говорится, не буди лиха и сиди тихо!

– Почему ты так сторонишься этого мужчину? – зевнула за обедом Мнемозинка.

И тут мне опять пришлось ей наплести что-то вроде того, что он мой конкурент по бизнесу и поэтому общение с ним может быть для нашей семьи очень вредно.

Мнемозинка мне тут же поверила и тоже стала бояться Мишаню, поэтому, когда этот здоровенный осел неожиданно присел с нами за стол, она заорала на весь зал таким чудовищным матерком, что Мишаня отскочил от нашего стола как ошпаренный, даже стул уронил!

С этих пор многие отдыхающие сочли мою жену сумасшедшей, и по возможности старались пореже попадаться нам на глаза.

– Какие все-таки люди сволочи! – жаловалась, глубоко зевая, Мнемозинка.

– А ты еще сомневалась, – усмехался я и снова подбрасывал ей вирнол.

Таблетки растворялись с шипением и поэтому, чтобы не привлекать чье-то внима-ние, я целовал Мнемозинку.