Мне тебя запретили - стр. 12

— Кровь сильно идёт, — берет из моих рук салфетку и принимается сама промокать губу. При этом вторую ладонь продолжает держать на моей щеке. — Влад вызвал такси и уехал домой, Зинаида Васильевна не стала звонить родителям. Дискотека продолжается.

Злость, которая еще несколько минут назад, переполняла меня с головой, сейчас сменяется нежностью к девушке, что бережно держит мое лицо в своих руках.

— Прости, — снова тихо повторяю. Сейчас Наташино лицо очень близко к моему, я даже чувствую ее дыхание.

— Тебе не за что извиняться, Леша. — Она отводит взгляд от раны на губе и смотрит мне ровно в глаза. — Я бы все равно не стала ничего пить из рук Влада. Стакан я просто взяла, чтобы не вызвать у него подозрений. А тебе спасибо, что так заступился за меня, — грустно улыбается.

Я уже вообще ничего не понимаю.

— Почему ты бы не стала ничего пить из рук Влада?

— Потому что он один раз уже угостил меня соком, в который подсыпал снотворное. Хорошо, моя Маринка успела вызвать мне такси прежде, чем я выключилась.

— Что!? Когда это было!? — тут же завожусь.

— В 9 классе на осеннем балу. Ты тогда уехал на соревнования по плаванию.

Я замираю, пытаясь вспомнить, что было в 9 классе в октябре во время осеннего бала в школе и моих соревнований по плаванию.

А тогда был наш спор на Наташу.

Злость охватывает меня с новой силой, когда я понимаю, каким именно образом Влад пытался выиграть спор. Вот же сукин сын… Руки непроизвольно сжимаются в кулаки.

— Тише, Леш, — Наташа, заметив, как я вспыхнул, спускает ладони с моего лица на предплечья, удерживая от порыва выбежать на улицу и снова вмазать этому уроду, в случае если его такси еще не приехало. — Со мной ничего не случилось, а из рук Влада я больше никогда ничего не пью. А учитывая, что мы окончили школу, вряд ли еще когда-то увижу его.

Я закрываю глаза, пытаясь унять гнев. Запах Наташиных духов действует на меня умиротворяюще. Ее руки по-прежнему на моих предплечьях, а сама она в паре десятков сантиметров. И мне снова приходится сжать руки в кулаки, чтобы сдержать порыв обнять девушку и прижать ее хрупкое тело к своему.

— Я вызываю такси и уезжаю отсюда, — открываю глаза и смотрю ей в лицо. — Ты едешь со мной, потому что одну я тебя здесь не оставлю.

Наташа тут же согласно кивает. И хотя ей больше ничего плохого не грозит, я не хочу, чтобы она оставалась в этом клубе без моего присмотра. Не хочу, чтобы продолжала соблазнительно танцевать, дразня всех присутствующих парней, не хочу, чтобы Варламов предпринимал новые попытки с ней помириться, а какой-нибудь Вася или Коля из параллельного приставал к ней в танце.

Я беру Наташу за руку и уверенно веду на выход. Мы пересекаем клуб, в котором орет музыка и взрывается танцпол так, будто не было никакой драки с кровью 15 минут назад, и выходим на улицу. Тёплый летний ветерок приятно ласкает разгоряченное лицо. Я достаю из кармана брюк телефон и открываю мобильное приложение для вызова такси.

— Ты сейчас в Москве живешь или в Золотом ручье? — спрашиваю девушку.

— В Золотом ручье.

— Я тоже.

Мы с Наташей еще и соседи по даче. Наши дома в подмосковном посёлке Золотой ручей находятся в 10 минутах пешком друг от друга.

Я вызываю такси и вдруг понимаю, что продолжаю одной рукой держать Наташину ладонь. Мне кажется, я никогда раньше не держал ее за руку, поэтому, опомнившись, быстро отпускаю. Через минуту приезжает машина, и мы садимся на заднее сиденье. Я тут же спешу отвернуться к окну, чтобы отвлечься от близости Кузнецовой, но получается очень слабо. И хоть в салоне играет тихая музыка, все же чувствуется неловкое молчание между нами.