Мне нельзя тебя любить, оборотень - стр. 38
Что хотите делайте, не удержусь! Глянул по сторонам, не видит ли кто, бережно снял их с ветки. Да простит меня могучий старик-дуб за эту кражу. Настоящая драгоценность! А кто я такой, чтобы ею владеть? Обычный оборотень, бедняк без гроша в кармане, у которого есть только руки-ноги, да самомнение. И еще член, который по нраву Лавии. Не моими лапами чудеса хватать!
Скривился и отпустил волосинки сияющие, отдал ветру, что бережно подхватил их и понес прочь. Все дальше и дальше от меня. Что же я творю?! Погнался вдогонку, упал, запнувшись о камень, схватился за воздух, поднялся, ругаясь, снова помчался и лишь в последний момент, когда сияющие волосинки заскользили над водной гладью, будто солнечные зайчики, успел их поймать.
Выбрался на берег, смеясь в голос. Увидит кто, решит, что Себастьян сдурел. Да и пусть! Снял с шеи медальон, доставшийся мне от отца, раскрыл и привычно улыбнулся, глядя на две миниатюры внутри – я и моя сестра Катерина. Папа заказал их в городе, у заезжего художника. Так мои дети всегда будут рядом, говорил.
Я бережно сложил белые волосинки в кружочек и убрал в медальон. Теперь Сильвия тоже всегда будет со мной. Хотя бы так. По-другому не заслужил.
18. Глава 4 Выбор книги
ЛАВИЯ
Мурлыкая под нос песенку, которую услышала в городе, я зашла в дом. Вот ведь привязался въедливый мотивчик! А самое главное, под него вспоминаются крепкие объятия Себастьяна и много чего еще. Как, оказывается, приятно хранить такую тайну, которая бродит внутри, как хмельная медовуха, будоражит, обжигает!
- Гошпоша Лафия, - Дженни, увидев меня, присела в неловком реверансе, как я ее учила.
Неуклюжая, как медвежонок! И шепелявая, жуть! Ну, и пусть! Сегодня даже эта недодочь не испортит мне настроение!
- Держи, - я протянула ей персик. – Чего замерла? Что сказать надобно?
- Ш-шпашибо, - прошептала девочка.
- На здоровье, - я взлетела вверх по лестнице.
Ополоснулась, переоделась и успела помечтать о Себастьяне, когда почувствовала, что кто-то стоит в коридоре, напротив моей двери.
- Чего тебе? – спросила, распахнув ее и увидев дочь.
- Шплошить. Мошно? – подняла на меня глаза.
Ишь, как осмелела с одного персика!
- Заходи, - посторонилась, пропуская девочку в комнату. – Что спросить?
- Я… - она отвела глаза и замолчала.
Все, смелость закончилась.
- Да говори уже, что хотела!
Не ребенок, мямля какая-то!
- Дженни, не зли маму, спрашивай. Что хочешь узнать?
- Кто мой папа? – выпалила дочь и тут же отступила назад, втянув голову в плечи.
- Что? – я тоже сделала шаг назад, не веря своим ушам. – С чего вдруг в твою голову взбрела эта шальная мысль?
- Плошто… хочу шнать.
- Просто в этом проклятом мире ничего не бывает, запомни! А твой папочка, - я присела перед ней на корточки, схватила и встряхнула как следует, - был никто и звать никак! Поняла?! Никто он был, никто! Повтори! Повтори, сказала!
- Ник…то, - едва слышно пролепетала Дженни.
- Вот именно! Чтобы больше таких вопросов мать от тебя не слышала! – я оттолкнула ее, встала и указала на дверь, - а теперь прочь с моих глаз!
- Да, вот этот корень боль усмиряет, а листья темные лихорадку прогоняют, - донесся до меня голос Маат, когда подошла к кухне – как всегда, пытаясь отыскать свою служанку Мию. – Верно запомнила, умница.