Младший научный сотрудник – 6 - стр. 19
Вот так, дружище, мысленно вздохнул я, настигло тебя проклятие вещего Олега…
– Да, это мой друг… надо бы его похоронить, – сказал я им обоим.
Партизаны въехали в ситуацию и даже обеспечили мне штыковую лопату, но копать никто из них, конечно, не собирался – пришлось мне одному все сделать. Выбрал место на возвышенности между двумя вековечными соснами и выкопал прямоугольник полметра на два и глубиной в метр тоже. Копалось довольно легко, тут практически один песок был, сосны же вымывают из почвы все остальное.
– Готово, – сказал я Пабло, вытерев пот со лба, – поможешь?
Вот тут помочь он не отказался – вдвоем мы занесли несчастного Цоя в могилу, я быстро забросал ее землей и соорудил сверху что-то наподобие креста. Может, он и не был христианином, я не выяснял как-то, но на небесах разберутся, наверно, в ведомственной принадлежности…
А Педро даже прочитал отрывочек из какого-то псалма на латыни, потом мы все трое перекрестились, я справа налево, они наоборот, и далее мы вернулись в наш схрон. Там на столе стояла уже какая-то еда в глиняных чашках и питье в большом кувшине. Пабло передал мне, что надо поужинать, а потом со мной все вопросы порешают.
Ели все вместе из одной большой миски – я живо вспомнил свои первые сельхозработы в деревне Анютино, там студентам тоже так вот суп с картошкой обеспечивали. В миске оказалось что-то вроде вареной кукурузы, перемешанной с мясом, в принципе есть можно. А в кувшине совсем даже не алкоголь был налит, а какой-то шипучий напиток вроде нашего кваса.
– Ну чего, Петер, – сказал по окончании трапезы Пабло, – давай твой вопрос решать…
– Давай, – согласился я, – мое предложение интересно?
– Говори, – насторожился он.
– Я лечу всех ваших больных и раненых, после этого вы отвозите меня в Манилу. Вот и все на этом…
Пабло передал обществу смысл моей речи, и они все вместе оживленно начали обсуждать ее – я совсем ничего не понял, говорили они быстро и невнятно. Наконец, Пабло повернулся ко мне и дал краткую выжимку из их обсуждения:
– Ты знаешь, кто мы такие? – спросил он, сурово сдвинув брови.
– Догадываюсь, – ответил я, – филиппинские партизаны наверно.
– Точно, – подтвердил он, – а за что и против чего мы боремся, в курсе?
– Очень приблизительно, – честно признался я, – наверно за все хорошее против всего плохого.
Пабло перевел мои слова, все дружно рассмеялись, а он продолжил беседу.
– Наша освободительная армия была создана в 1942 году, когда Филиппины оккупировали японцы – так что освобождение нашей страны в 1945 не в последнюю очередь произошло благодаря партизанским отрядам. Но потом власть в стране захватил манильская клика плутократии и клептократии…
Я чуть не подавился – надо ж, какими терминами местные партизаны владеют.
– И руководство приняло решение продолжить вооруженную борьбу. Потом случился 1968 год и раскол нашей партии на просоветскую и прокитайскую…
– Да, – подтвердил я, – это была большая ошибка, ссора двух крупнейших коммунистических стран мира.
– Те, которые пошли за русскими, борьбу прекратили, предатели… а прокитайская фракция до сих пор борется и побеждает.
– Судя по этой землянке, – позволил я себе ехидную шпильку, – не очень заметны ваши победы.
– Это не наш район, – хмуро парировал Пабло, – если сдвинуться к югу Лусона или вообще перебраться на Минданао, там нам подчиняются очень большие территории, целые районы и города.