Мистерия - стр. 16
И она избегала бы.
Если бы могла.
За те пять часов, что она провела с ним наедине в темном и прохладном зале – зале допросов, расположенном в прилегающей к тюрьме постройке, – она поняла следующее: Радж Кахум был скотиной, но ему было далеко до Брамхи-Джавы – высокого, плотного, черноглазого и крайне неприятного на вид человека.
Черная с зеленым мантия, горбатый нос, пренебрежительно отвислая нижняя губа и вделанный в юру[4] сверкающий красный камень делали его похожим на актера – пародию на самого себя, великого колдуна.
Да, на актера, если бы не клубящийся внутри физического тела сгусток из темных линий – зловещий клубок невероятной силы. Что это – душа? Или то, что от нее осталось? Черная, проданная неизвестно кому, изъеденная болезным грибком…
Единственный взгляд внутрь подсказал Тайре, что дар у стоящего перед ней человека есть, и это плохой дар, а, значит, нужно быть настороже.
И еще перед тем, как он произнес первое слово, она окружила себя похожим на зеркало щитом – через такой не увидеть, как ни смотри.
И началось.
Брамхи-Джава умел говорить. Он делал это так ладно, что в какие-то моменты ей начинало казаться, что он прав, что стоит признаться во всем, даже в том, чего она никогда не делала, но Тайра держалась.
Колдун был терпелив. Сначала он вопрошал о том, действительно ли Тайра поставила в доме Кахума растяжку? Нет? А, может, да? Это ведь прекрасно, если у нее есть такая способность, это ведь талант, а таланты правитель ценит и одаривает золотом. Затем упомянул о том, что Радж Кахум часто повторял слово «колдунья» – ведь не зря?
– Какие методы ты использовала? Изменяла свойства еды? Пыталась его приворожить? Вызывала в теле болезни? Воздействовала мысленно?
Он не упрекал – он будто бы даже восхищался мнимыми злодеяниями, пел им оду – пытался взять пленницу через гордыню, но Тайра не поддавалась, и, чтобы ни говорил Брамхи-Джава, хранила молчание. Слушала звук его шагов по мраморному полу, чувствовала, как мерзли, еще не израненные и не обожженные на тот момент, босые ступни, старалась не смотреть в отталкивающие черные глаза.
– Давай, девочка, расскажи мне все. Ты ведь знаешь, что в твоем теле заключены неподвластные многим способности, знаешь, как ими пользоваться – похвались ими!
Тишина. Тонкие, рассекающие полумрак зала, солнечные лучи, пробивающиеся через вертикальное зарешеченное окно. Ее тихое дыхание.
– А ты видишь будущее? Умеешь предсказывать то, что еще не произошло?
Ничего не предначертано, – хотелось ответить ей, – все может измениться. Как можно предсказать то, что может измениться?
Да, но оно может измениться только у тех, кто умеет менять, а большинство лишь плывет по течению, – ответил бы ей колдун, и тем самым добился бы поставленной цели – втянул бы Тайру в диалог.
Нет. Молчать. Чтобы он ни сказал.
– Зачем ты навлекаешь на себя беды, когда можешь получить прекрасную жизнь? Вурун Великий не будет требовать невозможного – он попросит лишь о малой части твоего таланта и позволит тебе быть свободной большую часть времени. Разве ты не хочешь быть свободной? Жить в собственном доме – богатой, красивой, независимой женщиной?
Человек с вделанным в юру камнем надавил на больное.
Хотела ли этого Тайра? Безусловно. Но сильнее чего-либо, она не хотела нарушать данное некогда самой себе обещание.