Мистер Убийца - стр. 51
Он говорит как-то… странно.
Сердце бешено забилось в груди, и она тщательно пыталась подавить охвативший ее страх.
– Что сказал доктор?
– Мне понравилась твоя фотография.
– Моя фотография? – переспросила она, явно сбитая с толку.
– Мне нравятся твои волосы, твои глаза.
– Марти, я не…
– Ты как раз то, что мне нужно.
У нее пересохло во рту.
– Что-нибудь случилось?
Вдруг он заговорил скороговоркой, без остановок:
– Пейдж, я хочу целовать тебя, твои груди, обнять тебя крепко и прижать к себе, заниматься с тобой любовью, я сделаю тебя счастливой, я хочу слиться с тобой, это будет сплошное блаженство, как в кино.
– Марти, дорогой, что…
Он повесил трубку, не дав ей продолжить.
Пейдж была озадачена и встревожена. Она прислушивалась какое-то время к гудкам в трубке, прежде чем повесить ее на рычаг.
«Что, к черту, происходит?» – подумала Пейдж.
Было два часа дня, и, скорее всего, он звонил ей не из офиса доктора Гутриджа. Но и из дома ему еще рано было звонить, а это означало, что он звонил с дороги.
Пейдж подняла трубку и набрала номер телефона в его машине.
Марти ответил на второй звонок. Она спросила:
– Марти, что, к черту, случилось?
– Пейдж?
– Что все это значит?
– Что ты имеешь в виду?
– Все эти поцелуи, ради всего святого, блаженство, как в кино.
Он молчал, и она могла слышать отдаленный гул мотора «Форда». Переключив скорость, он сказал:
– Малыш, ты меня потеряла?
– Ты звонил мне минуту назад и говорил так, будто…
– Нет. Я не звонил.
– Ты не звонил мне?
– Нет.
– Ты шутишь?
– Ты хочешь сказать, что кто-то позвонил и представился мною?
– Да, он…
– У него был мой голос?
– Да.
– Точно такой же?
Пейдж на минуту задумалась.
– Ну, не совсем. Голос был очень похож на твой и в то же время… что-то отличало его от твоего голоса. Это трудно объяснить.
– Надеюсь, ты повесила трубку, когда он стал говорить непристойности?
– Ты… – начала было она, но потом поправилась: – Он первый повесил трубку. И потом, он не говорил непристойностей.
– Да? А как насчет поцелуев в грудь?
– Мне не показалось это непристойным, так как я думала, что это ты.
– Пейдж, напомни мне, дорогая, когда в последний раз я звонил тебе на работу и говорил о поцелуях в грудь?
Она засмеялась.
– По-моему, никогда, – ответила она, а когда он тоже рассмеялся, добавила: – Было бы неплохо время от времени делать это, хотя бы для того, чтобы немного повеселиться.
– Они так и просятся, чтобы их целовали.
– Спасибо.
– И твоя попка тоже.
– Ты заставляешь меня краснеть, – сказала она, и это была правда.
– И твой…
– Это уже становится совершенно непристойным, – сказала она.
– Да, но я жертва.
– Ты уверен?
– Ты позвонила и обвинила меня в том, что я сказал тебе что-то гадкое.
– Да, действительно. Раскрепощение женщин, ничего не поделаешь. Недаром ведь они борются за свои права!
– И когда только это кончится!
Пейдж вдруг осенила тревожная мысль, но она медлила четко сформулировать ее. Быть может, это был действительно Марти, но звонил он в состоянии амнезии, сходном с тем приступом, который случился с ним днем, в субботу, когда он монотонно повторял два этих слова в течение семи минут, а потом ничего не вспомнил бы, если бы не диктофон.
Ей показалось, что ему пришла в голову та же мысль.
Она первая нарушила молчание:
– Что сказал Поль Гутридж?
– Он думает, что это стресс.