Миссия спасения - стр. 13
– А так одна очередь и то же самое, – вполне убедительно заметил Овчаренко.
– Ладно, – не стал спорить Глазунов, – посмотрим по обстановке.
– Значит, так и решим, – Бойков взял бразды правления в свои руки, – прем до столицы, а там действуем по обстоятельствам.
– И вот еще что, – спохватился Евгений Иннокентиевич, – следует всем зачернить лица и руки.
– А смысл? – пожал плечами Бойков. – Все равно видно, что мы – это не они.
– Видно, – вроде бы согласился Глазунов и тут же добавил: – Но не издалека. А вблизи как-нибудь разберемся.
– Логично, – согласился капитан Овчаренко и, махнув рукой стоявшему поодаль командиру своего первого отделения, скомандовал: – Жора, всем раскрасить сажей лица и руки. Понял?
– Сделаем, – откликнулся тот. И обратился к бойцам: – Слышали?
Через пять минут черномазое воинство было готово к движению.
Бойцов второй группы Кошелев распределял по джипам сам, а в «Брэдли» разведчиков первой группы рассаживал ротный:
– Три человека экипаж. Кто экипаж? – из люка БМП показалась поднятая вверх рука. – Уже на месте?! Хорошо. Так, теперь шестеро вовнутрь.
– Первое отделение и старший радист, – тотчас определил Овчаренко.
– Остальные семь… – ротный на секунду умолк, пересчитывая, – со мной восемь, на броню сверху. Борис, ты с первым отделением.
– Да я бы хотел с ветерком ехать.
– Не будем класть яйца в одну корзину.
Овчаренко усмехнулся сравнению, но протестовать не стал.
– Илья, – окликнул он своего заместителя прапорщика Драгунского, – ты наверху старший.
– Есть, – по-уставному отозвался тот, а Овчаренко махнул рукой и громко скомандовал:
– К машине!
Повинуясь командирскому голосу, бойцы полезли на раскаленную от солнца броню боевой машины.
«Как саранча облепили. Прилетит граник – мало не покажется», – подумалось командиру первой группы, но других вариантов транспортировки все равно не было.
– Включить радиостанции! Всем быть на связи! В эфир не выходить! – отдав эти команды, ротный легко вскарабкался по броне БМП и крикнул водителю: – Поехали!
– Подвинься! – скомандовал Овчаренко, бесцеремонно вытесняя своего бойца с командирского места. – Покатался?! Дай другим покататься! – капитан улыбнулся, но улыбка получилась вымученной.
Гусеницы скрежетнули по камням, машина плавно тронулась и, выкатившись на асфальт, начала набирать скорость.
– Ты уж на асфальте поаккуратнее, в момент занесет, – предостерег водителя группник.
– В курсе, – отозвался водитель и только прибавил скорости.
«Ниче не боится», – подумал капитан и улыбнулся, на этот раз мысленно.
По стечению обстоятельств место, доставшееся Глазунову, оказалось рядом со старшим лейтенантом Кошелевым, и едва машина тронулась, как Евгений Иннокентиевич завязал беседу:
– Я смотрю, ротного у вас не очень любят, так?
– А с чего его любить?! – не спеша откровенничать, вопросом на вопрос ответил Кошелев. Отношения у нового командира и личного состава роты не сложились с самого начала.
Сказать, что вторая рота прилично отличалась от прочих подразделений отряда, означало бы не сказать ничего. Начать с того, что вторая рота была укомплектована контрактниками первой в бригаде, а значит, большая часть солдат служили давно, прошли многое и, как говорится, имели право на «свое мнение», чем иногда и пользовались. Нельзя уверенно заявлять, что это шло на пользу уставной дисциплине, но, тем не менее, ведомая железной рукой майора Кречетова рота продвигалась от одного успешного выполнения задания командования к другому. Назначение нового командира вызвало немалый ажиотаж. Личный состав второй роты, за годы «правления» предыдущего начальника привыкший к противоестественной смеси монархической и демократической форм «правления» (то есть руководства подразделением), «проповедовавшейся» ушедшим на повышение майором Кречетовым, вдруг оказался в жестких рамках устава, доведенного до абсолюта, если не сказать до абсурда.