Миссия «Двойник» - стр. 6
– Тогда, наверное, группу Бикбаева… – раздумчиво предложил сержант.
– Наш татарин с красной бородой?
– Какой бородой? – недоуменно вскинул брови помощник.
– Темный ты, Васильев, – майор сокрушенно вздохнул. – Я тебе список книжек составлю, и пока ты их от корки до корки… лейтенантом тебе не быть! А если серьезно, то дело-то табак. Это мы Бикбаева на верную, можно сказать, смерть посылаем. Ты сам прикинь: как бы ты охранял сына какого-нибудь Гитлера-Бормана, если б он к нам в ручки попался? Вот то-то, брат… Я бы, например, так все организовал, что и целая дивизия головорезов из какого-нибудь «Бранденбурга» ничегошеньки сделать не смогла, а тут мы хотим, чтобы четыре человека, можно сказать, за целую дивизию сработали!.. Но мы люди служивые, а приказы – сам знаешь – не обсуждают, а выполняют… пусть даже и ценой самой жизни!
– Послать-то группу не проблема… А вот куда? Немцы-то в листовках вряд ли точный адрес дадут, – резонно заметил Васильев.
– Не дадут. Но есть люди, работают. В ближайшие дни должно поступить сообщение от надежной агентуры. С той стороны… Так, – Горобец ткнул окурком в переполненную пепельницу и закончил: – Сейчас обед, а потом пришли ко мне группу татарина нашего! Да… и личные дела мне на стол!
Перед столом старшего майора по стойке смирно замерли четверо. Вроде бы и самые обычные солдаты, не самой богатырской внешности, в простой красноармейской форме – разве что без знаков различия. Да вот еще на левом фланге крохотного строя стоял не бравый молодец, а… молодица – довольно симпатичная светловолосая девушка. Четверка, как и положено, «ела глазами» начальство, а начальство неторопливо листало личные дела прибывших бойцов, подшитые в картонные папки с массой грозных надписей и штемпелей, напоминающих о секретности. Пауза явно затягивалась, стоять истуканами было скучновато, и второй справа боец – типичный славянин с простецким лицом «без особых примет», жилистый и, вероятно, верткий в драке – потихонечку ослабил стойку и осторожненько вытягивал шею, пытаясь хотя бы краешком глаза увидеть кусочек «досье».
– Пахомов, ты себе шею свернешь и зрение испортишь, – не отрывая взгляда от бумаг, произнес Горобец. – Команды «вольно» вроде бы не было… Разболтались они у тебя, Бикбаев.
Бикбаев, командир группы, флегматичный татарин лет тридцати пяти, на потомка грозных воинов степей был совершенно не похож, скорее на хозяйственного и справного вологодского мужичка, которому все едино: хоть избы рубить, хоть головы супостатам, главное, чтобы дело было настоящее, «мущинское», – и сделано оно должно быть на совесть.
Бикбаев ощутимо ткнул Пахомова острым локтем под ребра, тот как-то слишком уж смиренно вздохнул и вновь замер с постным видом, подозрительно напоминая какого-нибудь пройдоху-монаха, изо всех сил изображающего несуществующие добродетели.
– Пахомов, – майор наконец поднял взгляд от бумаг и насмешливо взглянул на бойца, – а правда, что бойцы тебя между собой Попом кличут? Вроде священнослужителей у тебя в роду нет… Да вольно, вольно!
– А там и про это есть, товарищ старший майор госбезопасности?
– Там про все есть… Так все-таки? И можешь покороче – «товарищ майор». Не на плацу…
– Так это, наверное, из-за песни. Я как выпью маленько, так песню про попа Пахома пою.