Мишкины подвиги. Деревенька моя - стр. 8
Например, когда сена много, возы едут один за другим, старики выпускали детей передохнуть, пыльно всё таки, жалели. Но если был дед Митрий, ни за что не выпустит, пока всё сено не закидают. К тому же любил позадирать питеряков. Мишке-то не доставалось, он вроде как деревенский, а питеряков задирал. Вот пристанет:
– Вовка, кем будешь когда вырастешь? А машинистом, понятно. А ты Юрка кем? Моряком, тоже хорошо. А вот скажите мне моряки-лётчики, что вы будете жрать? Кто вам будет хлебушек растить, молоко доить, да мясо откармливать? – В общем одно слово, зловредный дед.
Как-то во время перекура завёл дед Митрий разговор со стариками:
– Вот скоро умрём мы, мужики. И что после нас? Деревня понятно тоже умрёт, нету молодёжи. Но думаю я, что и колхозов не будет, распадутся колхозы. А может, не будет и страны. Ведь мы последнее поколение, которое помнит, как работать надо. Когда сеять, когда косить, а когда лён теребить. Вот агроном колхозный, ведь дурак дураком, хоть и техникум закончил. Я ему давеча, рано, мол, сеять на Заполке, мокро, а он сеять, сроки, план. Вот и вымокло семя, и что с таким агрономом наработают? А ведь после нас они все так сеять будут.
Старики молчали, задумавшись, а Митрий продолжал:
– Коров взялись выгонять, когда уж солнце высоко, часов в семь. Да разве можно так? К этому времени корова уж сытая должна быть, нажраться должна, пока оводов нет. Какое же они молоко надоят, сколько? В прошлом году поле льна под снег ушло. Да если бы я такое допустил, когда был бригадиром, утопиться надо, всё равно расстреляли бы, а тут хоть бы что. Нет, развалятся после нас колхозы, а может и страна.
6.
Первое, что Мишка самостоятельно запомнил в своей жизни – это весна. Именно весна. Мамка намыла и открыла окна, и дом наполнился запахом смородины. Запах смородины, когда набухают почки, появляются первые, ещё маленькие листочки, и запах распространяется на всю округу. Такое отрывочное вспоминание детства осталось навсегда. Все дальнейшие воспоминания уже про «потом». Как обрывки кино, иногда эпизодами, иногда просто картинками. Детская память выборочна, выхватывает яркие эпизоды и они, как штамп, как печать, остаются в памяти навсегда, на всю жизнь.
«Мишка бежит по улице, а за ним бежит луна, он бежит быстрее, луна тоже быстрее, от этого почему-то страшно».
«Папка разрешил напоить коня Чижика на пруду, Мишка едет верхом, сам один, Чижик наклоняется и начинает пить, Мишка как с горки съезжает по его шее и падает в воду, Чижик со страху шарахается и бежит к дому, но Мишка крепко держится за повод и волочится за ним до своего двора».
«Впервые Мишка сам идёт в лес, конечно, ни кому не сказав. В лесу интересно, а главное Мишка независимый и взрослый. На поляне он долго ловит лягушку, но она всё время убегает, устав от такой охоты засыпает под ёлкой. Просыпается уже ночью, от холода и понимает, что домой ему больше не попасть и придётся жить в лесу. Страха нет совершенно, мечтает, как будет строить берлогу, почему-то именно берлогу, и засыпает вновь. Искали Мишку всей деревней, и нашли под утро, пожить в берлоге не получилось».
Чем старше становился Мишка, тем продолжительнее, ярче и образнее становились отрывки из детства, практически серии фильма. Одна из таких серий – это свет. К тому же это была историческая веха в жизни деревни, обойти которую нельзя. Перед тем, как появился свет, в деревне никогда не говорили электричество, а именно «свет» было много разговоров на эту тему. Взрослые конечно знали, что такое свет, потому как электричество было во всех соседних деревнях, и только маленькую деревню это благо цивилизации обходило стороной. Но Мишка то не знал, что такое свет, поэтому всех замучил вопросами. В его понимании свет давала керосиновая лампа, их в доме было несколько, различных по размеру и яркости. Самая яркая висела под потолком, над столом. Она зажигалась, например, когда приходили гости и нужно что б было светло на весь дом. Другая висела на стене, была менее мощная, имела круглый отражатель и светила в основном на стол, каждодневно ею и пользовались. Ещё такая же лампа была на кухне, и зажигалась по мере надобности. Так же было несколько фонарей, с которыми ходили кормить скотину, в сарай за сеном, или когда шли в темноте куда-то далеко.