Миры отверженных. Таураан - стр. 24
Матросы, которыми он так восхищался, оказались совсем не теми, какими он их себе представлял. А Трир, помощник капитана, – так вообще оказался предателем, и он хочет либо позора, либо даже смерти отца. Ольдих еле удержал мальчика, который хотел броситься к Триру и высказать лжецу всё, что он о нём думает. Толстяк крепко сжал мальчика, притянул его к себе, и начал что-то нашептывать Промиусу на ухо. Мальчик долго слушал, сначала очень недовольно, но потом, нехотя, кивнул головой.
Спустя некоторое время, раздался грозный рык Ольдиха. – Ну, чего это ты тут разлёгся? Это тебе что спальня хозяйская? Иди, давай в капитанский отсек. Там тебе и комфорт, и отцовский уют будет обеспечен. А то ноет он, видите ли, неудобно ему. Вот ведь неженка, какой выискался? Нечего тебе тут с настоящими матросами делать. Мал ещё, сопляк.
Взору притихшей компании заговорщиков предстал Ольдих, еле стоящий на ногах, и пытающийся вытолкать сонного Промиуса к лестнице, ведущей на верхний уровень. Промиус был очень недоволен, и пытался что-то дерзить и вырываться.
Ольдих был непреклонен. – Это ты дома можешь меня не слушаться, а здесь знай свое место. Иди уже, а я сейчас пойду к своим друзьям.
Заговорщики расслабились, и облегченно вздохнув, принялись за любимое дело – подтрунивать над толстяком. – Иди – иди уже к нам, непросыхающая ты бочка. Мы в тебя сейчас все корабельные запасы зальём, утроба ты ненасытная, чтоб до самых краев было, да и то, наверное, место всё равно останется, – под дикий хохот, кричал один из матросов.
Промиус, как и просил Ольдих, не сразу пошел в отцовскую каюту, а поднялся на верхнюю палубу, и подставил, горящее от возбуждения лицо, обдувающему ветру. Он до сих пор не мог в себя придти от осознания факта коварства команды, восставшей против его отца. И самое главное Трир, папин помощник, которому отец всегда доверял, – оказался таким негодяем.
У мальчика душа чуть не ушла в пятки, когда его кто-то сзади взял за плечо. Промиус обернулся. На него смотрел улыбающийся Трир. – Ну что не спится, Промиус? Всё-всё, не напрягайся. Сейчас отдых, и я сейчас тебе не командир, а друг. Ты чего это такой недовольный?
Мальчик понял, что его сейчас могут раскрыть, и вспомнил, что ему советовал Ольдих. – Простите, помощник капитана, а я могу быть с вами откровенным?
– Конечно, мы же друзья. Что ты мне хотел сказать? – спросил, напрягшись, Трир, оглянувшись по сторонам. Кроме рулевого, который был далеко, и к тому же стоял к ним спиной и видеть их не мог, на верхней палубе никого не было.
– Я же солдат, Трир, ведь так? Меня же взяли сюда, как солдата. А почему тогда ко мне на судне, относятся как к маленькому мальчику? Почему Ольдих меня сейчас так унизил? Мне же выдали меч и лук, как и всей остальной команде. Почему мне не поручают нормальной работы на судне, а отправили чистить бочки, к Ольдиху?
Трир, облегченно вздохнул. – Твоя правда, мой друг. И моя недоработка. Значит, решено. Я лично завтра об этом поговорю со всей командой, и тогда самому последнему матросу на этом корабле будет понятно, что Промиус – это член команды, а не пассажир на этом судне. И я согласен с тобой – не дело тебе заниматься чисткой бочек. Пора тебя приобщать и к серьезным вещам. Я тебе обещаю, что поговорю об этом с капитаном. А вместе с матросами, – тут Ольдих прав, – тебе и в правду не стоит сейчас находиться. Там все уже напились и ведут глупые пьяные разговоры. Но их же можно понять. Они три дня сидели на веслах, и порядком устали, и им всем необходимо немного расслабиться. А завтра, когда мы уже прибудем на место, я попрошу твоего отца, чтобы ты не оставался на корабле, а пошёл вместе с нами, когда мы будем бить этих зажравшихся римлян.