Мировая история - стр. 136
Несмотря на службу в зарубежных армиях и яростные ссоры между собой, всегда подчеркивая различия в традициях и духовной сфере между беотийцами, дорийцами или ионийцами, греки никогда не забывали о своей общей этнической принадлежности и отличии от других народов. Это имело практическую важность; греческих военнопленных, например, нельзя было обращать в рабов, в отличие от «варваров». Это определение стало порождением самоосознанного эллинизма, однако тогда оно звучало содержательнее и не так презрительно, как в современной речи; к варварам относились народы остальной части мира, то есть те, кто не владел разборчивым греческим языком (каким бы то ни было его диалектом), а произносил некую тарабарщину, непонятную простому греку. На великие религиозные праздники греческого года, когда народ из многих городов собирался вместе, тех, кто не владел греческим языком, не пускали.
Религия служила еще одной основой греческой идентичности. Греческий пантеон выглядит явлением чрезвычайно сложным и представляет собой сплав массы мифов, сочиненных обитателями многочисленных общин, проживавших на обширной территории в разное время. Между этими мифами порой отсутствует связь или даже просматриваются противоречия, преодоленные позже благодаря рациональному подходу. Некоторые из этих мифов пришли извне, как азиатский миф о золотых, серебряных, бронзовых и железных веках. В основе греческого религиозного опыта лежали местные предрассудки и вера в подобные легенды. Причем религиозный опыт греков в значительной мере отличался от религиозного опыта других народов его исключительно гуманизирующей направленностью. Греческие боги и богини при всем их божественном положении и власти выглядят поразительно человечными. Во многом позаимствованные у египтян и народов Востока, в греческой мифологии и произведениях искусства боги обычно представляются как мужчины и женщины, обитающие в мире, лишенном чудовищ Ассирии и Вавилонии. Нет там и многорукого Шивы. Греки устроили буквально революции в религиозной сфере; обращение к ней означало, что человек – существо богоподобное. Мысль эта уже прослеживается у Гомера; быть может, он наравне с остальными греками замахнулся на сверхъестественную суть человека и не оставил большого места предметам массового поклонения. Он представляет богов, вставших на сторону того или иного из противников во время Троянской войны, в слишком человеческом виде, тем более они ввязались в спор друг с другом; а когда Посейдон изводит своими капризами героя «Одиссеи», Афина принимает участие в его судьбе. Один поздний греческий критик сетовал на то, что Гомер «приписал богам все те качества, которые считаются постыдными и заслуживающими порицания в мире людей: воровство, супружескую измену и обман». Мир богов у греков мало отличался от мира людей.
«Илиада» и «Одиссея» уже упоминались как источники сведений о доисторических временах; эти произведения тоже сыграли свою роль в определении контуров будущего. На первый взгляд они представляются занимательными объектами для воздаяния должного народу. В «Илиаде» содержится изложение краткого эпизода из легендарной, давно прошедшей войны; «Одиссея» же больше напоминает роман, автор которого повествует о скитании одного из величайших литературных персонажей по имени Одиссей по пути домой с той же самой битвы. Этим весь сюжет и исчерпывается. Но их почему-то стали почитать как некое святое писание.