Мир в руках - стр. 17
– Это неважно, что ты не можешь ходить, – объясняю я ей. – Главное, что ты есть… мамочка…
– Ангелочек просто, – шепчет мамочка, прижимая меня к себе, хоть ей это сделать не очень просто из-за коляски. – Как тебя по имени зовут?
– Каждый раз по-разному, – честно признаюсь я ей. – То Овцой, то Дурой, а последние два дня – Синицыной.
– Тогда я буду звать тебя Алёнкой, можно? – спрашивает она меня.
– Ты мне имя дала… Настоящее! – я плачу, да я просто реву, потому что мне мамочка имя дала! Я больше не плохая! У меня имя есть!
Мы немножко плачем вдвоём, а потом мамочка начинает думать, что делать дальше, а я вдруг вспоминаю, о чём мне девочки говорили во сне. Поэтому я оглядываюсь, обнаруживая, что мы на тропинке стоим. Значит, нам нужно во-он туда, потому что там деревья большие и в их корнях можно полежать будет. Ну, наверное.
***
Я натаскиваю веток, чтобы уложить мамочку, и куртку ещё подстилаю, потому что здесь очень тепло. А потом помогаю ей лечь и тоже от лишнего избавиться. Мы с ней только в больничных рубашках остаёмся и в трусиках, потому что мамины штанишки забрали, но это не страшно, потому что жарко вокруг. Я делаю так, чтобы ей было удобно, а потом сажусь рядом и начинаю рассказывать.
– Тут вокруг волшебный лес, – объясняю я, вспоминая рассказанное. – К нему нужно по-доброму, потому что сказка. Нельзя о страшном думать и о плохом тоже, потому что мы тут одни и уже хорошие.
– А почему хорошие? – спрашивает меня мама.
– Ты всегда была, – рассказываю я. – А я уже стала, потому что ты мне имя дала.
– Господи, неужели одного имени достаточно? – тихо говорит мамочка, как будто не знает, что это самый верный признак.
– Я немножко посижу, – продолжаю я. – Подышу, а потом пойду за ягодами, чтобы мамочке было что покушать.
А она опять плачет и обнимает меня, укладывая рядом с собой. Мамочка очень растерянная, но верит мне, поэтому прижимает к себе, будто мне холодно. Она просто волшебная, как и сказка вокруг. И я начинаю рассказывать сказку, в которой все добрые и хорошие, друг другу помогают и никогда никому подарки не приносят. Мамочка спрашивает меня о подарках, а я поворачиваюсь на животик, чтобы показать.
– Господи… – шепчет она. – Да за что же такое чудо так избили?!
– Это подарки были, – рассказываю я ей, – чтобы я стала хорошей. Только после них мне ходится плохо и дышится.
– Малышка моя… – она гладит меня так, что мне хочется тянуться за её рукой, потому что мне очень от этого тепло на душе становится.
– Уже всё хорошо, – улыбаюсь я. – Ведь я же стала всё-таки хорошей!
Мне надо идти – найти ягодки и водичку ещё, потому что пить захочется же, и покормить мамочку надо будет. А потом, наверное, мыться надо будет, чтобы оставаться хорошей девочкой. Я целую мамочку так, как в одном фильме видела, когда по телевизору в доме для плохих детей показывали, а потом встаю, хоть мне непросто, но надо же.
– Я скоро приду, – говорю я мамочке. – Не пугайся, пожалуйста, хорошо?
– Хорошо, – кивает она мне. – Будь осторожна, – просит меня мама.
– Я буду! – обещаю я и иду по тропинке к замеченной неподалеку полянке.
Мне хочется петь, но нельзя, потому что дышится не очень хорошо, а если буду петь, то усну, наверное. Спать мне нельзя, потому что меня мамочка ждёт. Я иду по тропинке, улыбаясь деревьям, пока не прихожу на полянку. Вдоль неё на кустах ягоды висят, а прямо по центру ручей обнаруживается. Стянув рубашку, потому что надо во что-то набрать ягод, я подхожу к кусту, но останавливаюсь. Разрешение же надо спросить!