Мир в пузыре. Том 3: Иллюзия свободы - стр. 6

– Да.

После Андрей засунул руку в глубокий карман, и начал что-то шерудить в нем. Спустя пару секунд, он достал какой-то бумажный сверток, который был чем-то перевязан, и положил его на стол.

– Это принадлежало твоему отцу, он очень хотел, чтоб это теперь стало твоим, – после чего он улыбнулся. – До свиданья, – выйдя из-за стола, сказал Летописный, и направился к дверям, что располагались у стены рядом с барной стойкой.

– До свиданья, – ответил Лесневский в полголоса. – Черной вход, он пришел сюда через черный ход, и так же уходит. Слишком уж подозрительный тип, – подумал он про себя. – Что же он мне оставил?

Владислав бросил взгляд на стол, рассматривая передачку2 от журналиста. Оберточная целлюлозная бумага была перетянута какой-то веревкой. Она чем-то напоминала шнурок, который состоял из ворсистой толстой нити тёмно-коричнево цвета. Знакомый запах исходил от свертка, но какой именно, доктор пока понять не мог. Разрезав веревку столовым ножом, он стал аккуратно разворачивать шуршавшие листы бумаги. И повеяло сандаловым маслом, да так яро и концентрированно, что казалось, это сейчас накроет всё заведение. Запах внезапно напомнил Лесневскому о родительском доме. Будто огромное цунами, нахлынуло на него с приятными воспоминаниями. Он не помнил конкретных событий, но запах успокаивал его и придавал бодрости.

– Интересно! – подумал он, продолжая развертывать многослойную упаковку. – Что там? Помню этот запах, но что именно он ассоциирует, не могу вспомнить. Что внутри? Как много бумаги!

Наконец, развернув его, доктор увидел египетский крест Анх3. Он полностью состоял из золота. Сверху была петелька для цепочки или веревки.

– Боже! – выдохнул Владислав. – Это носил мой отец. Я помню это. Да, да! Он рассказывал мне, что это ему передал его отец, ещё в малом возрасте. Но этот крест принадлежал не его отцу, а матери. Она носила его, но она так и не смогла передать его лично, умерев при родах. Откуда он у Летописного? Отец никогда не расставался с ним. Если крест он передал Андрею, значит только одно, его больше нет в живых. Но, что я знаю об Андрее? Лишь то, что мой отец на пленке говорил об этом имени. Андрей Михайлович Летописный, – размышлял он. – А его, так называемые, сказки, это случайно не просто фольклор северных народов России?

Приподняв голову, Лесневский попытался поймать взглядом своего собеседника. Но тот уже давно исчез из виду.

– Нет, так дело не пойдет, – подумал он. – Вначале фотография, потом пленка, и этот рассказ о курортном городке, а теперь ещё и этот крест. Чем больше он рассказывал, тем больше возникало вопросов.

Хватая свёрток с крестом, он выскочил из-за стола, направляясь вслед за Андреем.

– Почему отец передал эму этот крест? Так просто? Я не понимаю, – размышлял Лесневский. – Неужели отец умер? Или Летописный взял крест из архива? Заболтал меня Андрей, заболтал! Я не спросил у него самого главного! Чёрт! Мой отец ещё жив или нет? А мама, сестра? Боже, почему я не спросил у него этого? Почему? Вот дурак я!

Завернув за угол, он оказался на кухню. Повар сидел, покуривая сигарету, уставившись в узорчатую плитку под своими ногами. Резкий запах ударил по носу и доктор начал кашлять.

– Извините, Вы не видели, седовласый мужчина тут не проходил? – сквозь кашель, спросил Владислав.