Мир в пузыре. Том 1: Иллюзия реальности - стр. 41

– А, – выдохнул Владислав. – Еще это состояние называют лунатизмом. Так ведь? – догнав коллегу.

– Ну, это обобщенное название, – собеседница продолжала улыбаться. – Иди впереди, я не знаю где здесь буфет.

– Но принцип, принцип тот же, причём люди потом ничего и не помнят… А вообще, это только им на пользу. Я стараюсь давать установку, чтоб они забыли о том, что мне рассказывали.

– Ну, это логично, если они до этого не помнили, значит и не должны.

– Не в этом дело. Один расскажет другому и тот мне поведает тот же рассказ. Были случаи, когда они притворялись, что вошли в транс. Вот только ведали мне не то, что нужно. Я быстро уличал их в обмане.

– Всему виной деньги, которые ты обещал щедро платить им?

– Именно. Потому я даю установку, чтоб они этого не помнили. Ведь о сне ведаю не я им, а они мне.

– Ловко придумано.

– Да нет здесь ничего умного. Все просто.

– Всё гениальное просто.

– Ну, можно и так сказать.

– Я не спорю, согласна, – вновь улыбнулась Николаевна. – Только лунатизм проявляется простым хождением во сне, – продолжая идти по конференц-залу. – Так, по крайней мере, это слово понимает общественность. Что касается искусственного достижения, то только если человеку многократно повторять одни и те же слова. Вот только не все поддаются влиянию и могут погружаться в транс.

– Да, именно так и есть, – добавил Владиславович. – Потому на эти исследования уходит очень много времени.

– А если у вас получается. Если этот человек поддаётся влиянию, после погружения в это состояние, он преображается, у него происходит интересное физиологическое изменение. Вот за этим интересно наблюдать.

– Да, – выдохнул Владислав. – Спорить не буду. Но, найти таких сложно. Сейчас не то поколение.

– Все слишком активные и постоянно сидят в телефонах, – сказала Николаевна. – Пытаюсь бороться с этим на лекциях, но не всегда.

– Во время сеанса важно ставить уместные вопросы, – продолжил доктор. – И делать правильные установки. Требуя ответ „да“ или „нет“, от допрашиваемого, ты снижаешь нагрузку на его мозг. Так он дольше и лучше прибывает в том состоянии. Но ответы „да“ или „нет“, тебе не опишут сновидение, ты не получишь от них детальное описание сна. Потому не всегда у меня получается подробно всё записать за один или два сеанса. Порой они затягиваются.

– К каждому нужен особый подход.

– Да Аня, именно так. А ты не так проста, как кажешься, – улыбнулся Лесневский, на мгновенье, обернувшись к Анне. – Ты этим всерьез занялась?

Профессор кивнула головой.

– А почему бы и нет.

Голые стены пустого конференц-зала отчетливо отражали голоса ученых.

– А когда они были в состоянии транса, ты не просила нарисовать портреты тех людей, которых они видели?

– Нет, – немного растерявшись, ответила Черевко. – А что так можно было?

– А почему нет?

– Я как-то не подумала об этом, – замедляя ход. – Да и какие из них художники? Что они там нарисуют?

– Кто знает, не портрет, но возможно некоторые черты, которые будут узнаваться. Иногда словесного описания недостаточно или просто может не хватить времени. Рисунок лишь дополнение. Каждый рисует по-своему, но попытки можно делать. Я бы сказал, нужно!

– Ну, может я попробую.

– А я… Анна, только не отставай, – вновь обернувшись к собеседнице. – А я уже попробовал, попросил нарисовать…