Мир в пузыре. Том 1: Иллюзия реальности - стр. 29

– Математика, – выдохнул доктор. – Вроде подобное выступление было.

– Нет, он говорит о тригонометрических рядах Фурье, это другое.

– Разве?

– Тише, пожалуйста, я слушаю.

– Хорошо, – с унынием на лице, выдохнул доктор. – Какая скука адская, – уже про себя.

Моран молчал, наблюдая за их диалогом.

– Да, действительно… – хотел он сказать, как вдруг замолчал, обрывая свое предложение.

Его пиджак завибрировал.

– Телефон, – вновь выдыхая. – Извините, – улыбнулся профессор, обнажив желтые зубы.

Гражденбурский вытащил телефон и прищурил глаза, читая с экрана. А после внезапно выпучил их, будто удивился чему-то, и тут же нажал мизинцем на кнопку.

– Да… Понял… Иду… – сказал он три слова и убрал телефон. – Ох, простите, мне нужно идти, – голос профессора был встревожен. – Редактор клятый, будь оно неладное, связался… – бормоча себе под нос.

Лесневский взглянул на руководителя симпозиума и заметил телефон в его руке. Убирая его во внутренний карман пиджака, он бросил взгляд на профессора Морана.

– Профессор! – воскликнул Владислав. – Вы проводили видеосъемку?

– Н-н-нет, – ответил тут же профессор и стал продвигаться по ряду вдоль главного прохода.

– Куда же Вы?

Гражденбурский отмахнулся, продолжая что-то бормотать.

– Уважаемый, – прошептал кто-то. – Можно тишины, мы же слушаем.

Доктор качнул головой в ответ, устремляя взгляд на очередного докладчика.

– Жаль, – размышляя. – Я не успел у него спросить про это очень знакомое название, как его, ах да – Лэроуз. Поместье Лэроуз. Где оно в Польше? Ай, не важно. Ладно. Странный какой-то профессор. И тут очень скучно. Чем бы себя ещё занять?

Спустя полминуты Владиславович заметил сложенный лист бумаги на месте, где сидел профессор Гражденбурский.

– Похоже, это он обронил, – схватив записку.

Лесневский хотел, было уже его развернуть, но сразу принялся искать профессора взглядом. Владиславович мог это себе позволить, так как зрение у него было очень хорошим. Только Морана уже негде не было. Да и пытаться его окликнуть через ряды казалось не умной затеей. Сейчас всё внимание зала было сосредоточено на очередном докладчике. Журналисты озадачено конспектировали что-то в своих блокнотах, а операторы все записывали на камеры.

Развернув лист бумаги, доктор прочитал заголовок: „Доклад“. Далее следовал знакомый текст профессора, а ниже Владислав увидел перечеркнутый абзац и надпись от руки: „не читать“. Почерк Владиславу показался знакомым.

– Интересно, – промелькнула мысль в голове Лесневского.

Любопытство заменило скуку и тревогу перед выступлением, и он начал читать:

„Исследования проводились в сложных условиях, однако мы использовали тринадцать камер в режиме инфракрасной съемки, или, говоря популярно, в „ночном режиме“. Каждую из них я прикрепил на плече испытуемого. Мы заметили огни в проломе главного холла на втором этаже – впадина уходила в подвальные отсеки. Причём огни были видны лишь в „ночном режиме“. Спектр находился не ниже девяти сотен нанометров, и даже выше. Насколько мы знаем, есть „этот свет“ и „тот свет“. То есть мир живых и мир мертвых. В древних писаниях, я находил упоминание о трех мирах мертвых. Но, об этом сейчас не буду заострять внимание. Это требует отдельного исследования. Единственное, что я знаю, вернее, полагаю, нет, я убежден в этом, что должен существовать промежуток. Промежуточное состояние для духов, переходящих из одного мира в другой. Я считаю, это неверным определением. Правильно называть это пространством. Наше пространство и пространства мертвых существуют порознь. К сожалению, через три месяца исследований поместье Лэроуз, во время поползней, кануло в лету. Остались лишь видеозаписи и биометрические данные показателей датчиков с каждого испытуемого. Поражает тот факт, что семь из двенадцати человек начали видеть одинаковые сны!“