Мир Стругацких. Полдень и Полночь (сборник) - стр. 21
В столовой Александр представил их личному составу отряда. Кажется, инженер и планетолог произвели на ребят отличное впечатление. Инженер то и дело обращался к толстяку с разными просьбами, каждый раз называя его по-новому. В столовой раздавалось: «Будьте любезны, Геннадий Власович, передайте соусник», «Горчицу, пожалуйста, Влас… э-э-э Гермогенович», «Спасибо большое, Василий… э-э-э… Власович». Толстяк наливался кровью, а ребята развлекались вовсю. Наконец планетолог, чтобы отвлечь от себя внимание (инженер только что назвал его товарищем Водкиным), спросил штурмана Ахмета Баратбекова, правда ли, что глубоководникам постоянно приходится сталкиваться в океанских глубинах с необычайными чудовищами. За столом моментально стало тихо, и у Александра екнуло сердце.
– Приходится, – осторожно сказал Ахмет. – Бывает всякое.
– Куда ты дел панцирь того кальмара, Ахмет? – спросил Зайцев, оператор робота-разведчика.
На лице инженера появилась недобрая улыбка – он понял.
– Ба! – сказан Баратбеков. – Как! Ты не знаешь? Я, понимаешь, отвез панцирь к себе на дачу и устроил в нем, понимаешь, гараж для вертолета. У меня вертолет небольшой, четырехместный ВЛ-02. И понимаешь, какая неприятность. Его обгрызли кролики. Насквозь, понимаешь, проели.
Александр стиснул зубы и пнул Ахмета под столом ногой, но попал, кажется, в инженера, потому что инженер подскочил на месте и изумленно огляделся. А Ахмет продолжал с увлечением:
– Вот это было чудовище, понимаешь. Помнишь, Зайцев? Двумя громадными лапами захватил наш батискаф, понимаешь, и потянул, понимаешь, в пещеру. я даю всплытие! Но, понимаешь, корпус-поплавок конструировали в ЦНИИ Гидромаша, и всплытия, понимаешь, как всегда, нет…
Александр поглядел на окаменевшее лицо инженера и поспешно приказал заканчивать завтрак.
– Продолжайте, продолжайте! – сказал толстяк мстительно.
– В другой раз, – с сожалением сказал Баратбеков. – Служба, понимаешь…
Все поднялись из-за стола. Александр задержал Ахмета и, когда все вышли из столовой, дал ему пинка.
– За что? – осведомился он.
– За дискредитацию, – сказал Александр.
– Понимаешь, – проникновенно сказал Ахмет, – я просто не мог удержаться. Это было бы пятном на всей моей беспорочной биографии, если бы я удержался.
Весь день отряд готовил батискафы к погружению, а «Онекотан» со скоростью сорок узлов шел к рифу Октопус.
По-латыни «октопус» значит «осьминог», и риф Октопус вполне оправдывает свое название. В водах вокруг рифа водится много осьминогов – бородавчатых цирра таурна с телескопическими глазами и мясистой перепонкой между щупальцами. Но к северу от рифа, в районе, где упал контейнер, их оказалось еще больше. Осьминоги вообще любопытны, а цирра таурна дает в этом отношении сто очков вперед любому головоногому. Иногда казалось, что робот-разведчик плывет в супе с клецками – на телеэкране были видны только цирра таурна, десятки цирра таурна разных размеров и степеней упитанности. ТРР является полукибернетическим вертоплавом с двумя вертикальными винтами. Он оборудован телепередатчиком, магнитным искателем, системой манипуляторов и прожекторами – ультрафиолетовым и ультразвуковым. Вероятно, шум винтов и «крик» ультразвукового прожектора ассоциировался у цирра таурна с чем-нибудь съестным. Они надоедливо липли к роботу-разведчику, оглаживали его щупальцами и пробовали на зуб. Наконец Зайцев разозлился и ударил их электрическим током. Только тогда они потеряли интерес к вертоплаву и обиженно разбрелись в разные стороны. ТРР доставил на «Онекотан» несколько небольших экземпляров. Экземпляры часа два ползали по доковой палубе, злобно хватая людей за ноги, и возбуждали нездоровый восторг у толстого планетолога, который до сих пор видел осьминогов только на тарелках в китайских кафе. К счастью, у цирра таурна нет чернильного мешка.