Мир не вечен. Цикл книг: «Эйриния». Книга первая. Том III - стр. 4

«Мой отец… С самого детства говорил мне… Что этот корабль создан не для Войны, а для Мира! – с паузами, сквозь горькие слезы проскрипела девушка, всё больше втягивая шею в плечи. – Я помню тот день… Когда он впервые разрешил мне подняться на борт… Он сидел здесь, на кресле, а я играла подле его ног…»

Не в силах оторвать глаз от разбитых крупиц прошлого, крайне прискорбным голосом завела рассказ Ноча.

– Это произошло накануне его отъезда в Эхтер… О-о-о, если бы я знала к чему всё это приведет – ни за что не отпустила его! – тихо прошептала бедняжка и прикрыв глазки ладошками, разрыдалась.

– Ноча… – чувствуя на себе вину за всё произошедшее, паренек со взъерошенными немного волнистыми волосами и ушками с кисточками на концах, присел возле черной мышки на колени.

– Прости, я вовсе не хотел, – нежно, почти шёпотом проговорил Тош, протягивая к ней раскрытые ладошки, готовый в любую песчинку заключить её в свои объятия.

– Ничего… Ты здесь ни при чем… Это всё – он! – взглядом указала Ноча на дальнюю стену.

Не успел Тош и глазом моргнуть, как девушка резко вскочила на ноги, метнулась к ней и сорвала драпировку.

Долгое время совершенно непроницаемая темно-бордовая ткань скрывала от взгляда всех присутствующих здесь одну очень красивую большую Картину, написанную Мастером, обладающим тонким и чутким видением Мира. Подняв взгляд на невиданное доселе по красоте Настенное Панно, Тош не поверил своим глазам.

Перед ним предстала прекрасная, полная жизни и богатства красок, старая, как и сам корабль Картина в искуснейшей резной деревянной раме. На ней в полный рост была изображена группа товарищей, если не сказать больше – Друзей. Среди них Тош без труда узнал отца Ночи – Терриуса, стоявшего в обнимку с одного бока с пепельного окраса мышью, а с другого – к всеобщему ужасу, с крысой – Монри. Еще совсем молодым, худощавым, в простой одежде моряка, но уже с чуть сжатыми губами и хитрым взглядом, обращенным на ослепительно красивую мышку, стоявшую на другом конце картины.

На мгновение позабыв про всё и вся, мышонок замер, где стоял, и не сводя с Панно глаз, прошептал:

– Кто она?!

– Мария… Любовь юности моего отца, – отвечала мышка, прекрасно понимая, кем именно оказался так заворожен молодой паренек.

– Она твоя…

– Нет Тош! Она выбрала Грига – того, кто слева от отца, чьими руками и было создано это судно, – пояснила девушка с некой ноткой грусти.

После её слов в каюте снова воцарилось неловкое молчание.

– А кто остальные? – кашлянул мышонок, наконец оторвав взгляд от прекрасной девушки.

– Не знаю… Никого из них я никогда не встречала… Отец так и не успел поведать мне о своем прошлом… Как и о многом другом: о Войне, изменившей наш Мир до неузнаваемости; о Героях тех страшных Дней, которые стали Правителями не благодаря родословной, а заслужив это поступками…

– А вон тот здоровяк на заднем плане – его черты мне кажутся знакомы, – произнес задумчиво Тош, чей взгляд медленно поплыл на всех Друзей, чьи сердца и взгляды так и искрились Желанием Изменить Мир к Лучшему.

– Столько лет утекло с тех пор… Возможно, мы встречались с их детьми, даже и не догадываясь, кем были их родители… К сожалению, мы об этом так и не узнаем, – раздосадовано закончила Ноча.

Утерев глаза, она подняла взор на большую картину, которую Тош поспешил прикрыть тканью, прекрасно понимая, какую реакцию может произвести на их друга всеми ненавистная рожа Монри.