Мир миров - стр. 40
Он не мог сказать, к какой армии и национальности принадлежал. Все вокруг говорили вроде бы на польском, но существовала ли тогда армия, где бы не было поляков? Невозможно было разобрать цвета и нашивки покрытых грязью и пылью мундиров. Солдаты сидели в окопах, стараясь не высовывать головы над укреплениями. Шел дождь.
Тяжелые капли падали на землю, превращаясь в грязь, забрызгивая солдатские головы и стекая им за воротники. Уставшие мокрые мужчины сидели на корточках в увеличивающихся с каждым мгновением лужах и, если только им хватало сил, ругались на чем свет стоит. Кутшеба понял, что окружающие его люди носят шлемы разных форм: одни как перевернутые миски, другие – смешные, огромные и тяжелые, с шипами, третьи напоминали кастрюли. То ли его товарищи по оружию забавлялись коллекционированием обмундирования и вооружения противников, то ли в окопе собрались поляки из всех воюющих друг с другом армий. Он жалел, что многого не знал о Великой войне. Не различал шлемы и мундиры. Однако предполагал, что грязные истощенные солдаты могли остаться после очередной битвы и спрятаться в первом попавшемся укрытии с припасами, которые не слишком отличались друг от друга. Они были простужены, напуганы, голодны и так облеплены землей, что больше напоминали големов, нежели людей.
А может, это и были големы, и Кутшеба в своем сне стал одним из них? В первые годы войны големов не использовали, но уже в 1920-м, кажется, да.
– Есть сигареты, Мирек? – спросил кто-то из-за спины. – Должны же быть. У тебя всегда остаются какие-то запасы.
– У меня есть немного табака. Но как ты собираешься курить в такой ливень? – Кутшеба повернулся, чтобы передать влажный сверток солдату, лицо которого казалось незнакомым.
– У меня свои методы, – усмехнулся тот, однако больше не успел ничего сказать, так как в тот же миг их оглушил ужасающий свист летящего снаряда.
– Стреляют раньше времени, сволочи! – завопил кто-то незнакомый, закрывая уши руками.
Удар был таким мощным, что взрывная волна сбила Кутшебу с ног, и он упал в лужу. Часть окопа осыпалась, и он испуганно вскочил на ноги, чтобы его не завалило.
– Осечка, – хихикнул кто-то из солдат. – Не взорвалось!
– Как? Трясло же! – не согласился Кутшеба. Он осторожно выглянул из окопа.
Больше снарядов не последовало, не было слышно оглушающего артиллерийского обстрела, пушки на стороне врага молчали.
– Наверное, случайно пальнули, – оценил солдат и в тот же миг заметил, что в двадцати метрах от него на нейтральной территории что-то зашевелилось. – Подождите! Там что-то есть!
– Спрячь голову, – посоветовал тот, которого он угостил табаком. – Эти скоты специально целятся мимо, чтобы мы высовывались под пули их снайперов.
Кутшеба инстинктивно послушался. Любопытство, однако, не давало ему покоя. Он снова высунулся. Это ведь только сон!
Что-то выползало из-под земли.
Длинные, двухметровые механические плечи, которые заканчивались трехпалой ладонью, вбивались в промокший грунт. Уже появились второе и третье такое же. Конечности напряглись, задрожали и с громким чмоканьем вырвали из земли темное яйцо снаряда величиной с автомобиль.
– Парни! – закричал Кутшеба. – Такого вы еще не видели!
– Сваливаем отсюда! – рядом замаячила голова солдата. К удивлению Кутшебы, ему действительно каким-то чудом удалось прикурить сигарету. – Это полная херня… Машина апокалипсиса!