Мир меняющие. Книга 1. Том 2 - стр. 8

Поразмыслив немного, дети решили, что надо идти в Блангорру, что там Прим и кастыри, там взрослые, которые знают, что делать с драконами и их властелином. Вальд хотел заикнуться о том, что надо бы найти его маму, но вовремя замолчал, памятуя о своей драгоценной ноше. Он решил никому про нее не говорить. Пока лежали на холме, он оделся и перепрятал то, что нес, во всякие секретные кармашки и карманчики, которых у любого мальчишки предостаточно. Он заметил, что Кир смотрит на него внимательно-внимательно, подмигнул ему и прижал палец к губам, призывая молчать.

Холмы были огромными, и предстоял еще длинный путь, чтобы попасть хотя бы к торным путям. Быстрым, легким шагом добрались до опушки, нашли там ягодник, который острые глаза астрономов и потрясающий нюх весовщика обнаружили издалека и в темноте. Досыта наелись спелых темно-синих ягод – дети знали, что они съедобны, но не помнили, как называются. Да это было и не важно. Потом немного передохнули и решили, что нужно идти, пока драконы не проснулись и не обнаружили, что клетка опустела.

Селена и Лентина спешили, что было сил, нетерпеливое предчувствие гнало их вперед. Они не могли спать, ели на ходу, останавливаясь лишь для того, чтобы пополнить запасы воды и дать передохнуть коню. Надежда гнала их вперед, боязнь опоздать подстегивала. Молили Семерку, чтобы дети оставались живы к их приезду. Молили всех богов сразу, чтобы помогли, чтобы не отвернулись. Когда увидели лес и холмы возле Речного перекрестка, а вскоре должна была показаться Пещера Ветров, у обеих бешено бились сердца и пересохли губы. Спешились, решив соблюдать максимальную осторожность, на которую только были способны. Коня привязали покрепче – так, чтобы он мог дотянуться и до травы, и до воды, и, крадучись, начали пробираться к входу в Пещеру Ветров. С трудом дождались, когда дневные светила спрячут свои пылающие лики за горизонтом, ночных светил сегодня не предвиделось – наступала ночь новолуний. Знакомые с детства созвездия прорезали бархатную ткань ночного неба острыми лучами, свет их умирал над Зорией в немыслимой высоте. Резким диссонансом выделялись семь звезд, выстроившихся в прямую линию, почти в самом центре ночного небосклона, окончательно разрушая веру в то, что все, может быть, изменится к лучшему само собой. Лишь астрономы, которые одинаково хорошо видят в темноте и на свету, могли идти быстро и туда, куда нужно в такую темень. Лентина внезапно вспомнила что-то, дернула кровницу за рукав, которая, повернувшись на ходу, прошипела сквозь зубы:

– Ну, что еще? – аж подпрыгнула, нервы натянуты, словно струна.

– Ты про эту Пещеру вообще слышала хоть что-нибудь? В Диких мирах про нее тебе ничего не говорили? Или с детства, может быть, помнишь?

Селена отрицательно помахала головой, продолжая быстрым шагом приближаться к темневшему во мраке провалу.

– У нас говорят, что всякий вошедший в Пещеру Ветров выходит оттуда, если вообще выходит, глубоким старцем, в истлевших одеждах, изъеденный болезнями и потом живет совсем недолго. Ты, правда, хочешь войти туда?

– Ну что ты за человек такой, а, Лентина? Какая мне разница, какой я выйду, если мой мальчик там? Если он ждет меня и думает, где же эта мать его? Почему она до сих пор не пришла? Почему она не догадалась раньше, что я жив? Да я в хронилища спущусь, отдам свои уши, лишь бы он жил. А если выйти мы не сможем, так, по крайней мере, мы будем вместе – а там – выйдем или нет, пустое все это. Я, Селена, астрономова кровь, хотя бы попытаюсь спасти одного из последних детей Аастра, и помогу тем, кто в этом нуждается, клянусь временем.