Мир, который не вернуть. Том 2: Год Первый - стр. 17
Лёша слегка скривился, но пошёл вперёд. Он осветил зал: полки, нетронутые ни временем, ни людьми; пустые кассы (сразу нахлынули воспоминания по тому, что прежде считалось настолько обычным делом, что никто не придавал этому никакого значения). На самих же полках лежали разноцветные пачки различных круп и макарон, слегка покрытые пылью. Некоторые блестели, когда по ним случайно скользил свет. Чуть дальше были другие отделы.
– Бери с полок всё, что жрать можно. И общаемся шёпотом, – прошептал Лёша. Он пошёл дальше, а я начал быстро всё складывать в рюкзак.
Взяв несколько пачек, я заполнил весь рюкзак. На полках оставалось ещё много.
Стало заметно тяжелее и, хоть в зале и царил лёгкий сумрак, оставаться одному было страшно – я пошёл к Лёше. Он уже стоял впереди.
– В молочном и мясном не смотри – там всё, – Лёша ждал меня возле двери на склад. – Всё взял?
– Что вместилось, – ответил я.
Позади что-то упало. Я обернулся – ничего не было.
– Посвети, – сказал я, пытаясь разглядеть темноту.
С улицы внутрь задувал небольшой ветер. Вместе с ним в зал влетали, кружась, мелкие крупицы поздней зимы.
– Забей. Это от ветра. Пошли, – Лёша вошёл на склад.
Коридор, который шёл вперёд, разделялся на множество ответвлений, кончаясь огромными дверями. Мы прошли, не сворачивая, до самого конца. Внутри оказалась большая куча коробок.
– Стой на шухере, – Лёша прошёл вперёд, а я остался у входа. Идти внутрь совсем не хотелось.
Внезапно, коробки посыпались. Тишину разрезали мычание и стоны.
– Что за?.. – сказал где-то вдалеке Лёша. Я бросился вперёд, но сразу же последовал крик и слова: – Блять, снимите с меня это!
И ещё один крик, который почти сразу захлебнулся. Когда я подбежал, то увидел, в свете маленького фонарика, как на полу, среди коробок, лежал Лёша. Верхнюю часть завалило коробками, а живот был вспорот и рядом сидел восставший, копавшийся там и поедая внутренности. Я отшатнулся. По телу прошёлся неприятный холодок, чуть не стошнило. Я поспешно закрыт рот рукой.
Лёша смотрел на меня, как будто не понимая что происходит. Он тяжело дышал и сильно стонал.
– Что это за… мелкий, что там?.. Помоги… – он пытался махать свободной рукой, но это несильно удавалось. Я попятился назад. Я не мог оторвать от него глаз. Коробки зашевелились, затем Лёша снова истошно закричал, но ненадолго – другой восставший впился ему в глотку, отрывая от неё куски. Лёша из последних сил повернулся ко мне, и застыл: в его глазах больше не было жизни.
Я развернулся и бросился к выходу, но споткнулся посреди коридора и упал, больно ударившись коленкой.
– Агх, – вырвался стон. Позади послышался грохот и возня. Мычание приближалось. Сделав волевое усилие, сквозь стон, я встал и побежал, прихрамывая, к выходу.
В зале тоже уже было не так пусто: двое восставших двигались ко мне. Я побежал в сторону от них, и, пробежав весь зал, вылетел на улицу. Я задыхался. Грудь всё ещё болела, а воздух был каким-то тяжёлым, густым, как сироп.
Я быстро свернул в сторону и пробежал несколько переулков. Восставшие выли где-то позади, но я знал, что они идут за мной. По сугробам было тяжело бежать, я постоянно спотыкался, руки горели от холода. Наконец, я добежал до нужного переулка.
У машины стояла Света. Она курила. Увидев меня, бегущего, хромающего и измученного, она сразу же бросилась навстречу: