Мир иллюзий мистера Редфорда - стр. 6
В то воскресенье мы давали очередное представление под названием «Мир иллюзий мистера Палмера», придуманное моим отцом год назад. Мы с Питером всегда приезжали в театр заранее и проверяли исправность реквизита. Обычно с нами был отец, но в этот день он как раз поехал к мистеру Редфорду и ещё не вернулся. У нас оставалось два с половиной часа до начала представления. В тот день я нервничала сильнее обычного потому, что отец долго не возвращался. Я поделилась своими переживаниями с Питером и рассказала про визит Дэвида Редфорда, пока мы готовили сцену к первому номеру, в котором использовался ящик с двойным дном. Надо сказать, Питер не разделял моих восторгов касательно творчества мистера Редфорда и считал его странным. Но теперь, видя, какое впечатление произвел на меня его визит, Питер сказал:
– Тебе, наверное, очень хотелось увидеться с ним вчера.
Я молча кивнула, видя, что Питер искренне сопереживает мне.
– Уверен, ты ещё встретишься с ним, Эмми. Не переживай.
Питер всегда поддерживал меня, был очень добр и искренен. Я не знала друга надежнее, чем Питер. После отца он был самый близкий мне человек. Мы познакомились с ним около шести лет назад на одном из представлений, и отец пригласил его к нам. Питер раньше работал в цирке, он – профессиональный наездник и участвовал в скачках. Я очень гордилась дружбой с ним. Питер был мне как брат. Он на два года старше меня, ему на тот момент недавно исполнилось двадцать четыре, но я не замечала этой разницы.
А вот внешне мы были совсем не похожи: он блондин с выразительными карими глазами, статный, широкоплечий, а я маленькая, щуплая. Волосы у меня темно-русые, но в солнечную погоду кажутся рыжими; на лице веснушки, а глаза ярко-зелёные. Когда я смеюсь, на моих щеках появляются ямочки, это очень нравилось Питеру. Я иногда удивлялась, как такой красивый парень, как Питер, мог заинтересоваться мною. Я не считала себя красивой. А ещё у меня волосы были острижены по плечи, впрочем, как и теперь. Признаться, мне до сих пор нравится ходить с такой прической, но Питер помнил меня с длинными косами и говорил, чтобы я отрастила их заново, но волосы словно не хотели расти и едва достигали плеч, так что мне приходилось прятать их под шиньоном, когда я надевала шляпку. Но зато они были с милыми забавными кудряшками, и мне это очень нравилось.
– Надо бы нам добавить новых номеров в представление, как думаешь? – спросил меня Питер, закрывая крышку ящика с двойным дном, исправность которого мы проверяли. Я пожала плечами. По правде сказать, меня в тот момент интересовало лишь то, где сейчас отец, и удалось ли ему помочь Дэвиду Редфорду.
– В гримерной я заметил твой альбом, – вспомнил Питер, – Ты нарисовала что-то новое?
– Да, героев «Скульптора», – оживилась я. – Ты ведь прочёл пьесу? Ты обещал мне, помнишь?
– Да, прочел, – кивнул Питер и поднял на меня задумчивый взгляд,– но честно скажу – мне не понравилось.
– Но почему? – Мне было обидно, ведь на мой взгляд пьеса вышла глубокой и интересной. – Что там могло не понравиться?
– Странная история: солистка прославилась благодаря скульптору, и все стали ходить только на неё, словно в балете никто не разбирается. И эта месть балерины… Я понимаю, испортить пачку или пуанты, но подрезать ремни декорации и таким образом убить соперницу – это слишком грубо, напыщенно и нереально. Глупо как-то… И снова прослеживается эта тема безумного гения, как и в «Игрушке теней»! Редфорду прямо-таки нравится это. Не себя ли он подразумевает? Только вот до гения ему далеко.