Мир до и после дня рождения - стр. 66
Незначительные различия, так сказать. Лоренс придумал техническое решение, Рэмси тактильное. Для Ирины их отношение было полярно, как день и ночь. О, она редко жаловалась. Не велика беда, что у нее всегда ледяные руки, – бывают проблемы и похуже. Лоренс даже купил ей перчатки с обрезанными пальцами, которые мало, но помогали. Порой зимой руки замерзали настолько, что буквально деревенели, и ей приходилось стучать ногой в дверь, не имея возможности повернуть ключ в замке. Тем не менее Лоренс часто массировал ей пальцы, пока они не согреются. Он был внимательным человеком, всегда интересовался ее делами в издательстве, но не настолько, чтобы купить ей без повода небольшой подарок. Но Ирина ждала от Лоренса не профессиональной поддержки или ненужной безделушки, а прежде всего протянутой руки, на которую всегда можно опереться.
– Бренди?
– Нет, не стоит, – ответила она, принимая бокал. – Я была на ужине, и мы выпили бутылку вина, словно сельтерскую воду.
Как обычно, Рэмси провел ее в подвал и усадил на кожаный диван напротив освещенного бильярдного стола. Зеленое сукно сияло, напоминая летние бескрайние луга, на которых так приятно устроить пикник.
– У меня ужасное состояние, – произнесла Ирина. – Я рассказала о нас Бетси.
– Не следовало ей говорить.
– Мне необходимо с кем-то поделиться.
– Не следовало ей говорить.
– Бетси не болтушка!
– Никто не в состоянии хранить чужие секреты, как свои собственные, – большинство их и не хранят. Даже ты, например, сегодня не смогла. – Тон его был язвительным.
– Я же не могу обсудить это с Лоренсом. Ты необъективен. Я с ума сошла бы, если бы никому не рассказала.
– Но все происходящее между нами касается только нас. Ты втаптываешь то, что мы создали, в грязь. Секретарши будут хихикать, обсуждая нас за чашкой кофе. К чему это желание все запятнать.
– Все равно это произойдет.
– Не по моей вине.
– По моей?
– Да, – кивнул Рэмси, к ее огромному удивлению. – Ты должна принять решение. Я готов к продолжению, даже вопреки здравому смыслу, если бы ни одно обстоятельство. Ирина, любовь моя, ты превратила мой снукер в молочный коктейль.
Ирина едва не сорвалась: «И что?» – но нашла лучший вариант:
– И что же я сделала с твоим снукером?
– Ты мешаешь мне сконцентрироваться. Я выстраиваю комбинацию, голова занята работой, и в этот момент обязательно звонишь ты. И вместо того, чтобы пройти вдоль борта и блокировать коричневый, биток летит прямо в середину и забивает самый легкий красный в противоположную лузу.
– Ах, как жаль, что тебе приходится прерывать игру, в то время как я вынуждена в ответ за все добро платить самому лучшему человеку на земле предательством и двуличием!
Рэмси убрал руку с ее плеча.
– Самому лучшему?
– Одному из лучших, – взволнованно парировала Ирина. – У нас же не соревнования.
– Ерунда. Именно соревнования. Наивность тебе не к лицу, голубушка.
– Ненавижу, когда ты так меня называешь. – Пусть Рэмси употребил анахронизм (никто в Британии за пределами Вест-Сайда не использует выражения, больше подходящие герою фильма «Моя прекрасная леди»), но слово ласкало слух нежностью. Впрочем, Ирина предпочитала оставаться «лапочкой». Эпитет тоже казался весьма эксцентричным, но одновременно звучал нежно и мило. Кроме того, она не слышала, чтобы он называл так кого-то помимо нее.