Мир до и после дня рождения - стр. 58
Он смущен и сбит с толку. С Рэмси они не виделись больше года. Лоренс растерян и не понимает, почему этот человек появился у их двери без предупреждения. Однако уже поздно требовать объяснений. Ей очень жаль, но все происходящее не касается Лоренса. Ирина берет сумку. Больше ей ничего не нужно. Вероятно, она никогда не вернется в эту милую квартиру. Молча пройдя мимо Лоренса, она останавливается рядом с Рэмси. Его холодная, сухая рука обвивает ее за талию. Наконец Рэмси поднимает глаза на Лоренса. В одном взгляде есть все. Все, из-за чего несколько недель она сидела, словно окаменевшая, рядом с Лоренсом, боясь случайно выболтать то, что он больше всего боялся услышать. Страх признания уже не будет преследовать ее. Он все знает. Пошатнулся, узнав так внезапно столь многое. Ему никто не поможет. Придется самому стараться привести мысли и чувства в порядок, понять, почему столь незначительная причина, как тост, привела к таким последствиям.
Рэмси легко подбрасывает кий и ловит, ухватив посередине. Кий мгновенно превращается из библейского атрибута в тросточку, с которой бил чечетку Фред Астер. Изящным движением Рэмси приглашает ее пройти вперед, и они спускаются по лестнице.
Остальные видения были еще более странными. В них не было исхода событий. Они просто существовали.
Рэмси и Лоренс сидят за обеденным столом в их квартире в Боро. Тем самым столом, за которым они с Лоренсом вынесли в прошлом году несколько резолюций – Лоренс вынес, – в том числе и о том, что, хотя их четверка и распалась с разводом Джуд и ее мужа, Рэмси по-прежнему остается их другом. И самое главное: только благодаря настойчивости Лоренса Рэмси не был исключен из круга их друзей. Ирина не стала бы дорожить этим знакомством. Она словно предвидела, что ведет себя к искушению, что у нее появится желание погрузиться в водоворот неосознанного желания и позволить себе плыть по течению. Лоренс будто бы знал, что делает подарок Ирине, уподобившись сутенеру собственной эрзац-жены.
Жены. Слово, выплывшее из центра миража, похожее на букет посредине стола. Лоренс и Рэмси сидят друг напротив друга в боевой готовности. В фантазии у дверей присутствие Лоренса казалось неуместным. В этом же случае напротив. Она сама стоит поодаль в коридоре. Разговору предстоит быть исключительно мужским. Впрочем, сцена разыгрывается во вполне цивилизованном интерьере – Викторианской эпохи обеденный стол, шторы ручной работы, – но создается впечатление, что все происходит на Диком Западе. На столе вполне можно представить брошенную перчатку и пару пистолетов.
Лоренс исполнен терпения. Что бы то ни было, он готов услышать это от Рэмси. Выражение лица Рэмси открытое.
– Я влюблен в твою жену, – без предисловий признается он.
Одна строка, таково видение. В ней нет ни вопроса, ни решения. Констатация затруднительного положения. На этом действие прекращается, не предоставляя развития событий. Если предположить дальнейшую конфронтацию, Лоренс мог бы сказать:
– Вот не повезло.
– Кому? – коротко спросил бы Рэмси.
Поскольку все происходящее имеет отношение только к ней, она одна, Ирина, имеет право решать, каким будет дальнейшее развитие сюжета.
Второе видение было весьма банальным, и это должно было смутить ее. Однако не смутило. Все казалось ей чрезвычайно интересным. «Я влюблен в вашу жену». Ирина не жена Лоренса. Слово возникло в ее подсознании лишь потому, что выражало верное положение вещей. Что бы ни гласил закон, она была ему женой.