Мир Аматорио. Неделимые - стр. 55

Я укрыта толстым одеялом с рисунком из мультфильма «Рапунцель». Но мне все равно холодно. Меня всю трясет. Каждая мышца в теле болезненно ноет. От чудовищной слабости я закрываю глаза.

– У нее держится температура больше трех дней! Я всегда говорил, что наши доктора ничего не понимают, – ругается папа. – Лекарства, которые они прописали, бесполезны. 

До моих ушей доносится звук шагов.

– Я посижу с ней, иди спать.

Я слышу шорох ткани, а затем в нос просачивается сладковатый аромат маминых духов. Мне хочется открыть глаза, но это так тяжело. 

– Доброй ночи, – говорит мама, и ее губы прижимаются к моему лбу. 

– Спокойной ночи, мамочка, – шепчу я. 

Снова раздаются шаги, которые вскоре замолкают. Я прилагаю усилия, чтобы открыть веки. Когда мне удается это сделать, я вижу, как папа пододвигает стул к моей кровати. 

– Папочка, когда я выздоровею и смогу снова играть?

Он задумчиво потирает подбородок.

– Ты помнишь, как к тебе приходил доктор? Он выписал таблетки, но они еще не начали действовать.

– Почему доктор не может выписать волшебные конфеты, которые мне сразу помогут? 

– Я как раз заказал такие, и их доставят с утра.

– Хорошо, – я сглатываю и вздрагиваю от боли в горле. – Ты почитаешь мне сказку? 

Папа соглашается и берет с прикроватного столика «Алису в стране чудес». Он начинает читать, и я надеюсь, что завтра съем волшебную таблетку, которая подействует так же быстро, как эликсир, который выпила Алиса и мгновенно стала большой.

Проваливаюсь в сон, и невидимая сила вырывает меня из постели. Я раскрываю глаза и вижу, что сижу на заднем сиденье машины. Рядом со мной папа разговаривает по телефону. Судя по его выражению лица, ему явно не приходится по вкусу беседа. 

Он завершает вызов и переводит на меня взгляд. Недовольство в его глазах никуда не пропадает. Я не могу понять, в чем провинилась, и начинаю придирчиво осматривать себя.

На мне пальто, из-под которого выглядывает пушистый подол белоснежного платья, такого же цвета колготки и лакированные туфельки с бантиками. 

– Кимберли, тебе уже пять лет… – начинает папа, но я его прерываю. 

– Мне скоро шесть. 

– Видишь, какая ты большая. Ты – принцесса, – он подчеркивает последнее слово. – А принцессы так себя не ведут. 

Он опускает укоризненный взгляд, и только сейчас понимаю, что я активно болтаю в воздухе ногами и пинаю сиденье. 

Но мы едем достаточно долго, и я не знаю, куда деть свою энергию. Я бы с удовольствием осталась дома и поиграла вместо того, чтобы ехать к папиному другу.

– Когда мы уже приедем? – нетерпеливо спрашиваю я.

– Ты должна быть сдержанной, – строго произносит папа. – Ты же не хочешь, чтобы мне было за тебя стыдно? 

Честно говоря, не совсем понимаю, что он имеет в виду. Но я не хочу, чтобы папа сердился и остался мной недоволен. Поэтому всю оставшуюся дорогу я сижу неподвижно с прямой, как струнка, спиной.

Наконец, мы проезжаем заснеженный сосновый лес, и вскоре водитель останавливается рядом с огромным домом. Его фасад украшен рождественскими огоньками, а перед крыльцом так много фигурок оленей, что я сбиваюсь со счета.

Внутри дом полон гостей. Я нервничаю и прячусь за мамой, когда та разговаривает с подругами. Все красиво и празднично одеты, и, к моему счастью, никто из них не обращает на меня никакого внимания.