Минуты между нами - стр. 31
Перед сном я заглядываю в Ванькину комнату. Как и следовало ожидать, он опять не спит. Без устали скользит пальцами по клавишам, а сам где-то очень далеко. На столе замечаю поднос с нетронутой едой и лекарствами и не на шутку закипаю.
— Какого чёрта?! — повышаю голос, позабыв, что брат ни черта не слышит, и рывком разворачиваю его кресло к себе.
Малой морщится и всем своим видом даёт понять, что я не вовремя.
— Ты так и не поел! — демонстрирую жестами своё возмущение.
Он пожимает плечами, а сам продолжает пялиться в экран. Что там такого важного?
— Ты даже таблетки не выпил! — продолжаю возмущаться.
— Позже! — отмахивается от меня брат. — Иди спать!
— А ты?
— Я потом сам лягу! Я могу. Ты знаешь.
— Ладно, — соглашаюсь. В конце концов он, как и я, имеет право на отдых от всех нас.
Я долго ворочаюсь в кровати и не могу заснуть. Раз двести проверяю сообщения в соцсетях, но всё тихо: Уля не скулит, моля о прощении, Лихачёв не мелет всякую чушь, даже пацаны, и те не спросят, как дела, и не поделятся очередным тупым сторисом. Непривычная тишина возвращает меня к словам Громовой, что я давно перестал пользоваться авторитетом среди своих. И, вроде, понимаю, что чушь — меня по-прежнему боятся и уважают, но неприятный осадок на дне души всё же остаётся.
Я засыпаю с восходом солнца, и стоит ли удивляться, что утром не слышу будильник. Наплевать на учёбу и весь день проваляться в кровати — тот ещё соблазн, но начавшие желтеть синяки под рёбрами — лучшее напоминание о том, что прогулы — это зло. Я резко вскакиваю с постели, наспех чищу зубы и одеваюсь. На лету заглядываю к Ваньке, но тот дрыхнет без задних ног, и я решаю в очередной раз его не трогать. Срываю с холодильника листок с номером сиделки, намереваясь вызвать несчастную, чтоб накормила малого обедом, а сам на голодный желудок несусь в школу.
Пятница — день идиотских шуток и бесконечных уроков. Алгебра, геометрия, химия сменяются стихами на уроке литературы и разбавляются беспрерывным бурчанием Ули. Она снова всем недовольна: я не так ем, не то пью, недостаточно часто беру её за руку, и слова мои всё не о том и не с той интонацией. Создаётся ощущение, что Громовой на завтрак подают отвар белены, а она ещё и добавки просит.
Бессонная ночь отзывается непроглядным туманом в башке и заторможенностью мыслей. Наверно, поэтому мне абсолютно наплевать, зачем Горыч снова крутится возле Ильиной, а физрук спускает на меня всех собак. Я пропускаю мимо ушей бесконечные разговоры о завтрашнем дурацком квесте и едва не забываю вызвать сиделку для Вани. Всё, чего я хочу — это выспаться. Всё, о чём думаю — о своём ускользающем из рук авторитете.
Уроки, тренировка, пятничный поход в кофейню с Улей — домой я возвращаюсь под вечер, и первым делом стремглав несусь к брату.
В его комнате убрано и проветрено, а на столе стоит поднос со свежей едой. Сам же пацан по обыкновению с кем-то чатится и почти не обращает на меня внимания.
— Вань… — Я бросаю у порога рюкзак и, опустившись на корточки рядом с креслом, перехватываю слегка озябшие ладони брата в свои.
Дежурная улыбка касается его губ, но взгляд всецело прикован к экрану и мигающему курсору в поле для ввода нового сообщения. Я отлично помню наш уговор не лезть в личную жизнь друг друга, но сейчас меня распирает от любопытства и, наверно, ревности: еще недавно центром его вселенной был я…