Минута до полуночи - стр. 44
И никакой пощады для меня.
Татуировки на дельтовидных мышцах также имели вполне очевидный смысл: Близнецы, бог близнецов. И планета Меркурий, из Зодиакального созвездия Близнецов.
Пайн положила обе руки на раковину и посмотрела на свое отражение.
Да, наверное, я ношу это на рукаве. И на плечах, наверное, я настолько очевидна. Но мне плевать, что думают люди.
Она прикоснулась к подвеске с изображением святого Христофора, которую носила на шее, подарок матери. Последний, как потом оказалось. Несколько раз Пайн собиралась ее выбросить, но что-то ей мешало.
Может быть, настанет день, когда амулет принесет мне удачу. Может быть, приведет меня к ней.
Пайн, не торопясь, оделась и подумала о том, что ей удалось узнать с тех пор, как она сюда приехала.
Не слишком много. Чужак, попавший к ним в спальню из дома, пожалуй, самое большое достижение, но только если ее догадка верна. И сможет ли она когда-нибудь получить абсолютно надежный ответ на этот вопрос?
Пайн выглянула из окна на улицу. Она смутно помнила, что родители водили ее и сестру на городское кладбище, где белые могильные указатели уходили в бесконечность. Тогда ей казалось, что мертвые люди повсюду, и это пугало их с Мерси.
Она закрыла глаза и прислонилась спиной к стене, прекрасно понимая, что Мерси не может быть жива. В лучшем случае, в самом лучшем, она могла надеяться, что сможет найти ниточку, которая приведет ее к могиле сестры. Но теперь там только кости, как на местном тюремном кладбище, ее сестра-близнец стала скелетом.
Я заберу кости. Я отыщу ее останки. Я просто хочу знать… что произошло.
Маленькая, такая знакомая рука в ее ладони, лицо, подобное собственному отражению в зеркале, смотрящее на нее. В этом было утешение и умиротворение. Она думала, что так будет всегда. Но Мерси пробыла в ее жизни всего шесть лет. И с тех пор Пайн всегда была одна. Она больше никогда не испытывала утешения и умиротворения. Такая связь, вероятно, возможна только раз в жизни.
Может быть, именно по этой причине мне так трудно вступить с кем-то в близкие отношения.
Когда она заканчивала одеваться, звякнул ее сотовый телефон – Джексон Лайнберри прислал ей сообщение. Он написал, что вспомнил только двоих друзей ее семьи, которые по-прежнему живут в городе.
Майрон и Бритта Прингл. Им было заметно за пятьдесят – почти ровесники родителей Пайн. Она не помнила их имен, но надеялась, что после визита к ним у нее появятся новые воспоминания.
Они встретились с Блюм внизу, на застекленной террасе. За кофе и рогаликами Пайн рассказала о сообщении от Лайнберри.
– А ты не помнишь этих Принглов? – спросила Блюм.
Пайн покачала головой.
– По крайней мере, сейчас. – Она помолчала и добавила с горечью: – Складывается впечатление, что я почти ничего не помню, верно? На самом деле это смешно.
Блюм поставила чашку и положила ладонь на руку Пайн.
– Ты ведь понимаешь, какую травму пережила здесь в возрасте шести лет? – сказала она. – Господи, удивительно, что ты вообще в состоянии функционировать, агент Пайн. Ты должна прекратить так строго себя судить.
Пайн не смотрела на Блюм. Что-то сжало ее внутри и не отпускало.
– Не могу, Кэрол. Я не заслужила того, чтобы было легко.
– А когда тебе легко что-то давалось? Сомневаюсь, что ты родилась в рубашке. Ты чудом выжила, когда была ребенком. Отец покончил с собой в день твоего рождения. Ты не знаешь, где твоя мать. И потеряла сестру-близнеца. К тому же едва ли один из четырех специальных агентов в Бюро женщина. Проклятье, ты сумела устоять, когда шансы на успех были минимальны. И вовсе не благодаря слепой удаче. Ты работала изо всех сил.