Минус одна минута. Книга вторая. Маски приоров - стр. 42
Стас взял ее за плечи и несильно встряхнул, пытаясь заглянуть в ее опущенное несчастное лицо.
– Эмма, милая, ну скажи: я хоть кому-нибудь здесь делал плохое? Да, я злюсь, да, я не всем создаю то, что они просят. Только кому я навредил?!
– Ты здесь главный, и ты на нас злишься, разве этого мало? – отчаянно всхлипнула она и подняла на Стаса жалобный взгляд. – Может, если бы ты кого-нибудь наказывал, было бы не так страшно. А сейчас… Мы же не знаем, что ты думаешь, не знаем, что ты сделаешь! А что глаза у тебя почти все время злые – мы знаем. Я вообще все время боюсь, когда ты здесь…
Стас бессильно опустил руки и прислонился к задней стене чьего-то дома. Так он стоял долго, закрыв глаза и ни о чем не думая. Эмма, замерев, смотрела на него во все глаза с виноватым видом, а потом тихонько дотронулась до его руки:
– Стас, ты на меня обиделся?
Он открыл глаза и тоскливо глянул на нее:
– Нет, Эмма, не обиделся. Просто все как-то не так. Я вас сюда притащил, вы мне поверили – а я, получается, вас бросил… Я-то думал, вы здесь все сами устроите так, как захотите. Иначе я бы вообще во все это не ввязывался. А теперь…
Он с трудом собрался и устало спросил у нее:
– А сейчас что ты видишь? Что будет?
Эмма яростно замотала головой:
– Нет, я теперь больше не смотрю будущее! Не хочу!
– А если я тебя очень попрошу?
Она умоляюще потянулась к нему:
– Пожалуйста, Стас, не надо! Я очень боюсь!
– Чего ты боишься? – поразился он. – Почему ты думаешь, что впереди будет плохое?
– Я не знаю! Но будет плохо!
Страшно злясь на самого себя, Стас добавил в голос чуть-чуть металла:
– И все же?
Эмма втянула голову в плечи, глянула на него с тихой укоризной, потом закрыла глаза и затихла.
Стас, затаив дыхание, ждал, сам себя ругая за то, что спросил. Мало ему, что ли, Сандипа с его туманными объяснениями насчет многочисленных Земель? И непрошеных и неустранимых теперь питеков – тоже мало?
– Здесь приземлится большой темный самолет… – монотонно заговорила армянка. – На нем будут нарисованы какие-то золотые круги и пятна. К нему пойдет много людей, а ты опять будешь кричать, как тогда, три года назад…
Вдруг она вздрогнула всем телом, часто-часто задышала и распахнула необъятные от ужаса глаза:
– А потом я умру…
Стас тоже вздрогнул и быстро возразил:
– Ты же не можешь это видеть. Если видишь – значит, не умрешь, разве не так?
– Ты не понимаешь… – отстраненно произнесла Эмма и медленно, неуверенными шагами пошла прочь.
Самолет. И, видимо, новая волна дестабилизации. Но почему?! Можно сколько угодно хихикать над юношеским энтузиазмом Зинина по поводу объединения здешнего люда, но одно можно сказать точно: в ближайшем будущем никому здесь скучно не будет. Мало того, еще пара-тройка дней, и страха тоже не будет. Будет достроен частокол, все вооружатся шокерами, и жизнь войдет в почти прежнюю колею. При этом малые дозы адреналина все равно время от времени будут впрыскиваться: то какой-нибудь шальной питек напугает тех, кто пойдет в лес по грибы, то…
Стоп. Зинин ведь сказал: это – питекантропы, которые, согласно научным мифам, уже могли начать разговаривать. Так, может, попробовать начать с ними общаться?
В любом случае – ни страха, ни скуки не предвидится. Тогда почему?.. Или Эмма все-таки ошиблась?
Стас в беспокойных раздумьях вернулся на свое место в цепочке строителей забора. Однако оказалось, что за это время стала намечаться нехватка заготовленных жердей и досок, и он сам себя перебросил на пилораму. А там монотонный процесс полностью подчинил себе его сознание, и он вообще перестал думать о чем бы то ни было.