Минус на минус - стр. 12
Окончательно развеселившись, Агата попросила Симахиру вызвать сайт, и они вместе попытались сформировать более правильный благоприятный список. Проверили все имена и определили, что это будут Алексей (совместимость с Агатой 68%, что бы это ни значило), Виталий (65%), Ростислав, Руслан и Тимофей (63%), Аристарх и Григорий (61%), Илья, Иосиф и Никифор (60%), Прохор и Тарас (59%), Агафон, Анастасий и Валентин (58%), Артур (57%), Арсен и Мирон (56%), Богдан, Влад, Владислав, Владлен, Евгений, Кузьма, Лев и Модест (55%), Максим и Марат (54%), Альберт, Захар, Фёдор и Филат (54%), Бенедикт, Борис, Булат, Виссарион, Константин, Наум и Чарли (53%), Борислав, Бронислав, Иван, Игнатий, Кондрат, Платон и Роман (52%), Архип, Магдалина и Ренат (51%), Авраам, Алексаендр, Вилен, Демьян, Ждан, Казимир, Олег и Пётр (50%). Имена, упомянутые в списке рекомендованных женихов, они записали в свой список курсивом, и убедились, что они разбросаны довольно равномерно – те, что вообще в него попали, а попали три из шести. Четвёртый, Александр, в форме с опечаткой – Алексаендр, умудрился просочиться из списка нежелательных женихов. Вот так всегда и бывает! Но больше всего их порадовал крайне политкорректный жених по имени Магдалина. Или не очень политкорректный, учитывая, что она всего одна.
Агата с удовольствием возилась с цифрами, притом что на самом деле они, очевидно, не имели особого значения, потому что сайт явно был сделан левой ногой, и притом что она не заинтересовалась предполагаемыми характерами даже чемпионов по совместимости. Заметив, что Симахира слегка удивлён, она предупредила его, что у неё есть такая привычка, или черта характера, или что-то вроде: на неё время от времени нападает приступ арифметического бреда, как это назвали её родители. Она увлекается каким-нибудь расчётом, которого или вообще можно, в принципе, не делать, или, по крайней мере, не уделять ему столько времени. Но ей нравится что-нибудь посчитать. Рассказав это, она, казалось, опасается, что собеседник выскажется о такой привычке неодобрительно. Ничего подобного Симахира, естественно, делать не собирался. Наоборот, его тронул такой знак доверия. Особенно ценный, если она и правда старается не распространяться о своих личных качествах, о чём говорит её серьёзная реакция на характеристику, данную на первом сайте. Ко второму, где её псевдо-тёзкам приписали общительность и коммуникабельность, она явно отнеслась более пренебрежительно.
Он понял, что в качестве ответной откровенности как раз правильный момент рассказать о своей сверхценной никем не понятой идее. Никем, кроме его самого и, с недавнего времени, престарелого китайского философа. Или это идея, захватившая его, поняла, что можно попытаться расширить круг поклонников с двух человек до трёх, и создала соответствующее впечатление у него в уме?.. Симахира заговорил, и говорил долго…
Ну что сказать, новой поклонницей в полном смысле слова идея не обзавелась. Хотя бы потому, что Агата ничего не понимала в искусстве, которому посвятил себя Симахира. Но воодушевление, с которым он говорил, произвело на неё большое впечатление. Все её знакомые студенты и вообще все её знакомые или не говорили так ни о чём, или говорили о чём-то очевидно не столь уж для неё интересном и сугубо временном. Например, новом фильме и вообще о чём угодно, если имели восторженный по природе склад ума. Или, в редких случаях, о будущей карьере, что могло бы произвести на неё впечатление, если бы производил впечатление сам говоривший, но такого до сих пор не случалось. Ещё она могла припомнить такое воодушевление у политических и религиозных агитаторов. Те, в отличие от карьеристов, казалось, хотели осчастливить весь индийский народ, ну и всё человечество заодно, но что-то ей мешало проникнуться их воодушевлением. То их глупость, когда они не видели очевидных препятствий своим планам, в основном, в многочисленных людях, имеющих другую точку зрения, то их бесчеловечность, когда они препятствие видели, но относились и предлагали относиться к политическим и религиозным оппонентам как к нелюдям. В итоге намерение нести людям всеобщее счастье превращалось в фикцию, а проповедник оказывался или марионеткой кого-то нечистоплотного, если сам верил в свою пропаганду, или скрытным карьеристом худшего вида, если сам не верил.