Минимум Дальтона. Часть 1 - стр. 46
– Ну, и контингент у тебя, – Кривошеев недовольно поджал губы. – Одна про секс слышать ничего не хочет, у другого штаны на распашку. Прямо какое-то гормональное бедствие.
– И что мне делать? – генерал нервно поерзал. – Меня гормонами командовать не обучали.
– А с Барковым он знаком, я так понимаю, по Ближнему Востоку?
– Да.
– Имели плотный контакт?
– Не сказал бы.
– Тогда с чего ты решил, что…
– Наши кодировщики предположили, что шифрование велось на арабском языке. А Кирииди знает не только классический арабский, но и его диалекты.
– И что?
– В период их работы на Аравийском полуострове они несколько раз встречались и вполне могли обсуждать этот вопрос. Так что Феликс мог бы предоставить нам если не сам шифр, то хотя бы направление в котором можно работать.
– Допустим. Кто следующий?
Железнокопытов открыл новую папку.
– Следующий: Григорьев. Эх, Николай Петрович, Николай Петрович… – впервые в голосе железного генерала послышались нотки искреннего сожаления. – Касаемо меня, Григорьев был и остается лучшим дешифровщиком в мире. Прирожденный талант! Человек серьезный, ответственный, уравновешенный.
Кривошеев, видно, уже потерял способность к удивлению.
– И почему уволили? – просто спросил он.
Генерал замялся.
– Вот с ним и вправду, как-то не хорошо получилось… Приходит он однажды ко мне и с чиста ясна вдруг заявляет: так мол и так, Семеныч, нужен отпуск на полгода. Вроде, как у сына крыша чуток набок съехала. Школа по боку, жена не справляется, ну и так далее… Мы ему: Петрович, подожди малость, закончи работу, а потом уже дитем занимайся, а он как отрезал – пока не решу, говорит, проблем с сыном, ничем другим заниматься не стану. А дело тогда серьезное было… Пришлось пригрозить ему лишением званий и прочим, но… – генерал тяжело вздохнул, – хлопнул дверью. Конечно, сразу же устроился в коммерческую фирму, зарабатывать стал намного больше… Короче, обиделся человек.
– Ну и порядочки тут у вас, – Кривошеев обежал глазами кабинет. – Удивляюсь, как еще хоть кто-то остался.
– Бывали времена и похуже, – сухо парировал генерал, – в том числе и благодаря… – он на секунду запнулся, выразительно глянув на собеседника. – Информацию сливали, аж… – последовала еще одна пауза. – Аж, аж. С самого верха. Лишь бы перед американцами прогнуться. Чего уж про простых сотрудников-то говорить?
Кривошеева слова генерала задели:
– Да нет у вас простых сотрудников! Нет! И быть не может. Верхи им, видите ли, помешали… Вы бы лучше свои низы в строгости держали, тогда и с верхами проблем не возникало бы, – он раздраженно оттолкнул просмотренные досье. – Следующий кто?
Генерал принялся пролистывать последнее дело.
– Евстигней Феофанович Дьяконов-Греков.
Кривошеев, казалось, даже испугался.
– Он кто у тебя, профессор? – и тут же замахал руками. – А в прочем, не говори ничего, я и так все знаю, – и, сморщив тонкий прямой носик, принялся передразнивать: – «гений, человек уникальный, пять высших образований!».. А уволили вы его за то, что он высказался против теоремы Ферма. Или у него крошки в бороде застревали?
Генерал несколько растерялся.
– Какая борода?.. Стин еще молодой парень. Да, уникальный. Но уникальный псих.
– Конкретнее?
– Для него не существовало слова «страх» или «невозможно» Он мог все: прыгнуть с самолета без парашюта, залезть на скалу без страховки, доплыть до Мексики без акваланга. Готов был работать даже бесплатно.