Милый друг Натаниэл П. - стр. 19
В Нью-Йорк Нейт приехал с убеждением, что, живя в Филадельфии, пахал как вол. Оказалось, это не совсем так, а вернее, как показало время, совсем не так. Даже со связями Джейсона на рынке дорогих журналов для мужчин найти постоянную работу в Нью-Йорке оказалось совсем не просто. Пришлось согласиться на временную, ставшую постепенно постоянной, в библиотеке частной финансовой фирмы. Условия найма так и остались неопределенными, но Нейт согласился, рассчитывая писать по ночам. Работа, однако, оказывала настолько деморализующий эффект, что он начал заполнять свободные часы выпивкой. Тот год (вернее, почти два) оказался тяжелым. Родители, эмигрировавшие в чужую, незнакомую страну ради сына и державшиеся за скучную, далеко не творческую и не соответствующую их запросам работу ради того, чтобы обеспечить ему достойное образование, были, понятное дело, недовольны. Они хотели, чтобы он либо нашел настоящую, приличную работу, либо пошел учиться дальше. Нейт же твердо вознамерился зарабатывать на жизнь писательством.
Оглядываясь назад, он гордился тем, что «устоял», другими словами, не подался в юридическую школу. Переезд в квартиру подешевле позволил уйти из финансовой фирмы и сосредоточиться на коротких заказах, которые он сочетал с удаленной корректорской работой на одну адвокатскую контору. Нейт писал о беллетристике, писал острые статьи и книжные обзоры. Его язык и голос совершенствовались. Заказов становилось больше и больше. На исходе третьего десятилетия стало ясно, что он все же вымостил путь к успеху и построил карьеру независимого критика. Подтверждением такого вывода стало приглашение из одного крупного онлайнового журнала, предложившего место постоянного книжного обозревателя.
К тому времени он уже почти перестал снимать девчонок в барах (не говоря уже о метро), придя к выводу, что гораздо лучший шанс познакомиться с кем-то дают вечеринки в издательствах, куда приходят помощники редакторов, специалисты по рекламе и даже стажеры. Не все они ослепляли красотой, но зато среди них вряд ли могли попасться такие, кому бойфренд, вроде Ноя, приказал бы поставить грудные импланты. С такими, как Ной, они просто не встречались, во всяком случае, в романтическом контексте – ни в Уэслиане, ни в Оберлине, ни в Барнарде. И если они даже не читали Звево или Бернхарда – а большинство, чего уж там, их не читали, – то, по крайней мере, знали, кто это такие. («Самопознание Дзено»[24], так? Эта книга нравится, кажется, Джеймсу Вуду?»)
Плюс был еще и в том, что он чем дальше, тем больше нравился таким женщинам. Работающие в издательствах дамочки, ухоженные, стильно одевающиеся, имеющие за спиной дорогостоящее образование, обычно находили его симпатичным. И чем больше его отзывов появлялось в журналах, тем симпатичнее они его находили. Они не были такими уж отъявленными карьеристками, но зато начинали видеть его в лучшем свете, том самом, в котором и он начинал видеть себя. Он не был безработным и не испытывал хронической нехватки наличных, но зато считался молодым, восходящим, перспективным литературным интеллектуалом.
Нейт был не только рад, но и чувствовал себя так, словно наконец-то завершил в свою пользу тянувшийся долго спор. Он никогда не пользовался популярностью и всегда воспринимал такое положение как не совсем заслуженное. Он не принадлежал к тому типу авторов, которые запоминаются повышенной нервозностью и полной невзрачностью; его интерес к научной фантастике, никогда не отличавшийся особенной страстностью, достиг пика в тринадцать лет. Себя Нейт считал человеком приятным в общении и доброжелательным.