Миллиард секунд - стр. 14
– Ева…
Не пытайся быть ласковой. Все вокруг знают, что это лишь оболочка, скрывающая натуру самой настоящей стервы. В глаза смотришь с любовью и пониманием, но стоит только оказаться за дверью, тут же докладываешь директору все, что произошло. Все то, что мы доверили тебе. И если секреты слишком сокровенные, пощады не жди.
– Она ушла, – шепчут вразнобой девчонки в комнате. Странно, что я хлопок двери не услышала. Может, она решила проявить благородство и тихо за собой закрыть дверь? Как мило.
Стаскиваю с себя одеяло и резко поднимаюсь с кровати. Ой. Зря я это сделала. Голова тут же кружиться начинает, темные пятна перед глазами. А нет, все проходит. Поесть бы.
– Ну че, как сходила? – спрашивает Надька, глядя с таким предвкушением, будто я сейчас поведаю тайны мира. Не забывайся, мы не лучшие подружки и косметику с тобой делить не станем.
– Нормально.
– И все? – она выпучивает глаза. – А про Мишку что сказали? Ты выяснила? Почему не успели бабки перевести? Ну?
Сердце в этот момент замирает. Отмирает. Умирает. В общем, сами синоним подберете. Но это последнее, о чем хочется говорить с утра пораньше.
– Не твое дело.
– Я че, твою задницу зря прикрывала? – воет она.
Стараюсь не смотреть на Надьку. Прохожу мимо ее кровати. Иду в ванную, пока очередь не выстроилась. Но стоит мне выйти оттуда вроде как посвежевшим человеком, натыкаюсь на ее строгий взгляд снизу вверх.
– Ты не ответила! – цедит Надька.
– Слушай, отвали, – снова прохожу мимо. Фух! Наконец-то в покое оставила!
– Это ты во всем виновата! – летит мне в спину. – Из-за тебя он в драку ввязался! Ты же знала, что ему плохо! Знала! – истерично кричит соседка. И как бы я ни отдалялась, эти слова доносятся до меня. Застревают в голове. Прокручиваются там.
Никто вокруг не даст об этом забыть. Никто. Виновата всегда я. Во всем. Так сказала Надька. Ванька вчера масла в огонь подлил. И никого не волновало, что именно он драку затеял, а Миша… Он просто поступил как настоящий друг и мужчина – встал на мою защиту. Вот и итог. Нет, его не забили до смерти Саньковские ребята, но сделали так, чтобы здесь он не появлялся долго.
Их мечта сбылась.
Я понимаю Надю, все-таки не каждая в состоянии пережить смерть любимого. А мне было сложно осознать, что я навсегда осталась одна. Только представьте, еще несколько недель назад он был в нашей группе, веселился вместе со всеми. И в один миг его не стало.
– Ева! Слышишь меня?
– Если не заткнешь свою хлеборезку, я тебе… Ой, – тут же затыкаюсь. И руку за спину убираю. Не заметила, как замахнулась. Неудобно-то как. – Простите, теть Галь.
– Ничего, Евушка, – говорит она ласково. – Садись завтракать.
И улыбнулась. Так беззаботно, словно не я тут угрожала расправой. А я могу. Она знает. Но тетя Галя в курсе, что ее и пальцем никто не тронет. Вот скажите, кому захочется плевать в душу единственному человеку, который о нас заботится?
– Снова Надя на тебя накричала? – осторожно спрашивает женщина.
– Ага.
– Не обращай внимания, – она нежно гладит по моей макушке пухлой рукой. – Ты ни в чем не виновата.
– Еще бы этой дуре в голову впихнуть.
– Она тоже переживает. Время лечит, девочка моя.
Хочется на это надеяться. Очень хочется поверить в слова тети Гали, но по себе знаю, что время не поможет. Не вылечит. Не выгонит боль, разрывающую плоть на куски. Никогда.