Милицейская сага - стр. 18
– Трубку возьми, – вернул его к действительности голос Чекина. – Это тебя.
– Слушаю.
– Андрюша! Алло, Андрюшенька!
– Слушаю, слушаю, Валюх!
– Господи, как же это? Я только сейчас узнала. Он что, действительно пошёл к вам?
– Он уже у нас.
– Боже мой, но это ужасно! – голос Валентины сбился в судорожные всхлипы. – Он же на тебя столько грязи выльет. Это ж всё, о чём ты мечтал, рухнет!
Скосившись на Чекина, Андрей прикрыл трубку.
– Обойдётся. Лучше скажи, как твои украшения.
– Мои? Лечу по твоему совету бодягой… Подожди, где он сейчас?
– На крыльце.
– На крыльце?.. А что он там делает?
– С Ханей плюются.
В самом деле Ханя перед тем сказал что-то резкое и плюнул на асфальт, зло растерев плевок. И Он тоже плюнул, согласно кивнув головой. Понимающе скривился Чугунов и вновь принялся что-то говорить, на этот раз не нервно, а обстоятельно.
– Я тебе перезвоню, – Андрей вернул трубку Чекину, не отрываясь от происходящего на улице. Там как будто установилось взаимопонимание. Все трое закурили. Потом Он кинул окурок, махнул рукой и пошёл прочь, сопровождаемый приобнявшим его за плечо Чугуновым. Ханя же, крутнувшись лисом в курятнике, влетел в райотдел и через несколько секунд оказался в кабинете Чекина.
– О! Андрюха! Сквозанул-таки! А мы всё дёргались, как бы не появился. Словом, докладываю – операция «Рогоносец» проведена с присущим мне блеском. Противник разбит по всем позициям.
Он бесцеремонно открыл нижний ящик Чекинского стола, извлёк оттуда залежалый плавленый сырок и с жадностью хронического обжоры запустил целиком в рот. – Усовестили мы мужика, и под тяжестью улик он признал, что из-за собственной шлюхи ломать жизнь другим не стоит. Сейчас мы в него пару стаканов вольём. Закрепим, чтоб уж наверняка не вернулся… В общем, кто спросит, я на следственном эксперименте. Всем богатырское пока!
Провожая его взглядом, Андрей неприязненно представил, что говорилось и что будет сейчас говориться о нежной, беззаветно преданной ему Валюхе.
– Ничего, перемелется, – догадался, как всегда чуткий, Чекин. – Надо тебе с Лавейкиной поскорей заканчивать. Гнилое это дело.
Он прервался, заметив тихонько раскрывающуюся дверь.
…И вдруг – дуновение ветра, ощущение стремительного движения, и, прежде чем ошеломленный Чекин успел закончить фразу, на плечи стоящего перед ним Тальвинского обрушилось гибкое и сильное тело.
Обхваченный сзади Андрей сделал резкое движение, чтобы освободиться. Но, вопреки ожиданию, усилие его не привело и к малейшим результатам: будто он оказался опутан мотком стальной проволоки.
К такому уверенный в своей силе Тальвинский не привык, и оттого принялся пыхтеть, наливаясь злобой.
Напавший состояние его распознал и быстро распустил захват. А когда не на шутку разъярённый Тальвинский развернулся, уже стоял, вытянувшись во фрунт.
– Товарищ майор! Разрешите доложить! Лейтенант милиции Мороз прибыл в ваше распоряжение!
По мере того как ладный парень докладывал, весело поблёскивая глазами, гнев Тальвинского уступил место сначала недоумению, а потом радости.
– Виталик! – Андрей обхватил его за бицепсы, с силой, будто бы от избытка чувств, вжав в них длинные свои пальцы. С таким же успехом можно было пальпировать кору крепкого дерева. – Ты погляди, каким стал! А с виду сухощавый. Канаты у тебя там, что ли, вшиты?.. Знакомься, Александрыч. Мой крестник. В свое время едва по хулиганке не посадил. А теперь гляди каков – соратник. Сколько прошло?