Милая - стр. 20

– Мне нравится это пианино, – пробормотал Уилл, пробегая пальцами по клавишам. Он был похож на ребенка в кондитерской лавке. Потом молча посмотрел на фотографию, сделанную несколько лет назад, на которой мы были вместе с отцом. Повернувшись ко мне лицом, он прищурился, словно прислушиваясь к Богу, а потом улыбнулся и сказал:

– Ты красавица.

Я увидела, как прекрасно и выразительно лицо Уилла вблизи. То, как он говорил со мной, внушило мне надежду на то, что он никогда не сможет солгать мне.

– Спасибо, – тихо сказала я, а потом решила сменить тему: – Я покажу тебе твою комнату.

Он пошел вслед за мной по коридору к своей новой комнате. Хотя на то не было никаких оснований, я нервничала, словно только что попросила его переспать со мной. Я показала ему просторную ванную комнату, которую нам предстояло делить. Он радостно заявил, что она размером с весь чулан, из которого он уехал. В конце коридора, слева и справа, располагались две одинаковые спальни. Я занимала отцовскую комнату справа, окно в ней выходило во внутренний дворик за зданием. В комнате слева окно выходило на улицу. Там имелись небольшой помост и пожарный выход, где, как я полагала, Уилл мог бы курить, поскольку в квартире курить запрещалось.

– Это моя комната. – Я надеялась, что он понял мой намек – ему туда входить не позволено. – А здесь твоя.

Пропустив его вперед, я стояла в дверном проеме и наблюдала за тем, как он оглядывает комнату. На стене висел постер с длинноволосым Эдди Веддером, поющим на сцене в те времена, когда он исполнял гранж. Он стоял весь в поту, без рубашки, закрыв глаза и вцепившись руками в микрофон.

Уилл ухмыльнулся, указав на постер.

– Как я понимаю, это не комната твоего отца?

– Обычно она была моей комнатой, когда я приезжала на лето.

Он произнес писклявым голосом:

– Он словно заглядывает мне прямо в душу, когда поет.

– Заткнись! – сказала я неуверенно. – Сними его, делай что хочешь. – Я показала на окно. Курить можешь на улице.

– Я бросил.

– Молодец, – искренне похвалила его я. В комнате стояла кровать с голубым покрывалом, в углу – платяной шкаф. Все остальное я из нее вынесла.

– Отлично, – сказал он, широко улыбаясь.

– Итак, мы должны выработать некоторые правила частной жизни и все такое.

– Что ж, ты работаешь днем, а я – по ночам, поэтому я надеюсь, что все будет прекрасно. – Пристально посмотрев на меня, он продолжил: – Или ты имеешь в виду что-то другое, там, я не знаю, носок на двери?

– Нет-нет. Ты прав, все будет замечательно. В любом случае мы придумаем что-нибудь по ходу дела.

– Звучит так, как будто у тебя большие планы, соседка. – Потом он подмигнул мне.

– Ладно, так, где твое остальное барахло?

– Вот оно, – сказал он, показывая на большой вещевой мешок, с которым вошел в комнату. – А мои гитары и усилитель везет наш ударник Дастин в своем фургоне. Он скоро будет здесь.

– Я вдруг поняла, что ничего о тебе не знаю. У тебя есть семья? Откуда ты родом? – От мысли о том, что я только что пригласила почти незнакомого мне человека, у которого ничего не было, жить в свою квартиру, у меня скрутило живот, но самым странным было то, что мне казалось, будто я знаю Уилла всю жизнь.

– Я из Детройта. Вся моя семья живет там по сей день. Мама работает в булочной, а отец – электрик на пенсии. У меня двенадцать братьев и сестер.