Микстура от разочарований - стр. 12
Все же, присмотревшись, девочка заметила и бледность мистера Мэйвуда, и его утончившиеся пальцы, и то, как его мягкий, ласковый взгляд то и дело становится отрешенным. О выздоровлении после одного только визита врача говорить, конечно же, рано, но девочка так хотела верить, что теперь все будет по-другому.
Ближайшие два месяца укрепили ее надежды. Казалось, мистер Мэйвуд стал совсем другим человеком. Он снова начал интересоваться делами поместья, выписал целую коробку новых книжек для себя и дочери, рассчитал, не без помощи миссис Стоун, нерадивую прислугу, запретил мисс Брук грубо разговаривать с Сарой, даже несколько раз выезжал в гости. И, наконец, проводил с девочкой почти все время! Словом, превратился именно в такого отца, о каком мечталось Саре последние четыре года.
Она была так счастлива, что не замечала, как все более бледным и худым становится его лицо, как все короче и короче делаются их совместные прогулки, превратившиеся, наконец, в долгие беседы в саду, когда оба сидели рядышком на новой скамье или устраивали маленькие пикники под старой вишней.
И уж, конечно, Сара не подозревала, как именно доктору удалось вытащить пациента из его добровольного заточения. Мистер Стоун смог придумать только один действенный способ, принесший успех.
Добросердечному доктору на полчаса пришлось превратиться в суровый голос совести и воззвать к отцовским чувствам мистера Мэйвуда. Врач не стал скрывать, насколько серьезно тот болен, и с намеренной жестокостью укорил его в эгоизме, побуждающем лелеять свое горе и не замечать, как страдает покинутый ребенок и в каком упадке находятся все дела.
– Я поступаю против своих правил, когда говорю вам все это, сэр, – сказал доктор. – Но вы должны, наконец, прозреть. Ваша болезнь зашла слишком далеко, теперь, даже если вы захотите справиться с нею, мое искусство уже бессильно. Что тогда будет с мисс Сарой? Кто воспитает ее без отца и матери?
– Мой добрый друг, вам давно следовало поговорить со мной так откровенно, – ответил мистер Мэйвуд. – Боже, как вы правы! Я мечтал поскорее соединиться со своей дорогой Мэйбелл и так мало думал о Саре!
– То же самое вам многократно говорил викарий, – возразил мистер Стоун. – А мои визиты столь очевидно докучали вам, что я – вероятно, напрасно, – оставил вас в покое.
– Конечно, викарий старался помочь, но он больше упрекал меня в том, что моя вера в Божье милосердие утрачена, и повторял, что я – большой грешник, если молю о смерти. Все это только раздражало меня, ведь он не в силах понять мое горе, и его увещеваний хватало только на два-три дня моей отцовской заботы о бедной девочке. Вы же показали, насколько я приблизился к тому, что казалось избавлением от страданий, и в тот же миг заставили желать совсем другого...
– Я рад, если мне это удалось, сэр, – со вздохом ответил доктор Стоун. – Возможно, просто настало время вам понять, сколь не правы были вы до сих пор в своем стремлении уйти вслед за супругой, противоречащем вере, здравому смыслу и самой человеческой природе. Надеюсь от всей души, что еще не поздно исправить вред, нанесенный вам и вашей дочери этими недостойными сильного человека побуждениями.
В таком духе они проговорили еще четверть часа, но и позже, оставшись в одиночестве, мистер Мэйвуд много думал и заново переживал последние четыре года. Вышел из спальни он совсем другим человеком, намеренным впредь исполнять свои обязанности отца, джентльмена и христианина, но при этом не обольщался призрачной надеждой и втайне от Сары старался, сколько мог, привести в порядок дела и найти того, кто позаботится о девочке впоследствии.