Михайловская дева - стр. 31
– Муж сказал, что знаком с вами чуть ли не со студенческой скамьи. Рассказывал, что неоднократно встречался с вами в Сенате, когда вы еще служили в чине «коллежского асессора». Рассказывал о том, какой вы благородный человек и талантливый сочинитель.
– Даже так?
– Да… – мило улыбнулась она. – У него до сих пор в альбоме есть ваши прекрасные вирши и несколько эпиграмм. Он очень гордился вами. Всегда считал, что из вас вышел бы прекрасный поэт или писатель. Он так и говорил: «Махневу бы не сельским хозяйством заниматься, а сесть серьезно за сочинительство».
– Я полагаю, что Иван Петрович ко мне слишком необъективен.
– Да нет же! – с жаром воскликнула Елена Николаевна. – Я ведь и сама читала ваши поэтические строки. Они замечательны!
– Вы находите? – искренне удивился Владимир, и счастливая улыбка против воли неожиданно засияла на его лице.
– Я так рада, душевно рада, что вы наконец почтили нас своим вниманием. Ванечка приедет дня через три. Вам не придется долго скучать. У нас богатая библиотека, сад, река, купальня. Повар сейчас поставит пирогов с рыбой.
«И кто же ты, брат мой Грабов? Отчего я тебя совсем не помню? Я очень тронут тем, что ты, неизвестный господин Грабов, помнишь меня и пригласил в гости. Я также рад тому, что у тебя такая хорошенькая супруга. А еще больше тому…, что тебя не будет целых три дня».
– Пойдемте, я покажу вам нашу усадьбу, сад.
Она вышла из беседки, захватив со скамьи изящную соломенную шляпку, и жестом пригласила Владимира следовать за ней.
Они свернули на тропинку, впереди белела небольшая березовая роща. Владимир еще раз обернулся в ту сторону, где на самой высшей точке холма стояла дверь, из которой он попал в этот милый летний день, в поместье семейства Грабовых. Дверь, или проем, ведущий из картины, назад, в комнату Владимира, все также чернел угольной темнотой. Елена Николаевна перехватила его пытливый взгляд в сторону луга, но ее лицо не выдало и тени удивления: будто черный проем, стоящий на вершине зеленого луга, это обычное явление. А может, он был невидим для нее?
– Какая нынче жаркая погода. Я плохо переношу зной. Спасаюсь лишь утренними прогулками и вечерними купаниями, – легко пожаловалась она и снова улыбнулась милой и кроткой улыбкой.
Она прошла чуть вперед. Сквозь тоненькую ткань розового платья и нижнюю батистовую юбку отчетливо проступали контуры ее роскошных ягодиц. При каждом движении они упруго покачивались. Токая талия переходила в узкую спину. Широкий ворот обнажал начало нежной спины. Махневу до ужаса захотелось прикоснуться к ее светлой коже. Даже на расстоянии нескольких шагов от дамы веяло каким-то тонким ванильным ароматом.
Что это за запах? От него кружится голова, и хочется ее обнять. Вдвоем они оказались в березовой роще. На поляне летали бабочки и стрекозы, шумели толстые шмели. Елена Николаевна вдруг оступилась и ойкнула. Владимир протянул ей руку. Ее маленькая ладонь оказалась удивительно нежной, чуть влажной от жары. Она хотела в смущении одернуть руку, но Владимир вдруг быстрым движением поднес ее к своим губам и поцеловал.
Женщина снова вспыхнула.
– Елена Николаевна, вы позволите мне предложить-таки вам свою крепкую ладонь? Возьмите меня под руку. Здесь лес, и множество коряг и пеньков. Не ровен час вы снова оступитесь.