Михаил Тухачевский. Портрет на фоне эпохи - стр. 22

Но и по форту Принца Карла можно судить, как выглядел «оборонительный пояс» в начале прошлого века, ибо все составляющие Ингольштадт форты были практически одинаковыми по архитектуре и внутреннему устройству и приблизительно идентичными по размеру.

Мелкий красный кирпич сводчатых потолков, бесконечные мрачные сырые коридоры с тяжелыми дверями казематов даже теперь производят угнетающее впечатление. Замкнутое пространство крошечного двора, окруженного высокой кирпичной стеной, способно нагнать тоску на самого беспечного экскурсанта. Как и сто с лишним лет назад, на территорию форта входишь через железные ворота, с лязгом, будто нехотя, раскрывающие заржавевшие створы. Дальше – нависший над безводным рвом широкий мост, ведущий в тяжелые кованые ворота самого здания. За ними – широкая «штольня», цементный пол которой под небольшим углом поднимается вверх: в позапрошлом веке по ней в форт закатывались пушки. Огромные ядра и сейчас аккуратными горками сложены вдоль стен – уже как экспонаты. Казематы для пленных располагались на первом этаже. Из широкого «пушечного» коридора второго этажа в помещение казематов ведет крутая каменная винтовая лестница. Второй этаж, естественно, гораздо более сухой и светлый, нежели полуподземный первый, предназначался для «обустройства» общественных занятий: здесь размещались читальный зал, мастерские, хозяйственные помещения.

IX форт стоял на правом, низком и заболоченном, берегу Дуная. В этом смысле он был самым некомфортным – жарким летом кирпичные стены казематов покрывала «испарина», осенью на сводах нередко появлялась плесень, зимой в углах камер и на окнах поселялся иней. Рвы окружали каждый форт, однако, вопреки обычной крепостной традиции, в них не заливали воду. Вода в холодные баварские зимы из непреодолимой преграды превратилась бы в помощницу неприятеля, штурмовавшего укрепления по льду. Однако ров вокруг IX форта всегда наполнялся водой – из-за болотистой почвы.

Прусское Военное министерство небезосновательно считало, что побег из фортов Ингольштадта невозможен. Потому сюда из других немецких лагерей направлялись самые отчаянные беглецы-рецидивисты. Через некоторое время выяснилось, что их концентрация превратила Ингольштадт в своего рода кружок по обмену опытом. Английские, французские, бельгийские, русские офицеры-беглецы совместно планировали очередные попытки освобождения. По вечерам в фортах сверяли карты, делая на них пометы, рисовали маршруты, искали наиболее безопасные способы не нарваться на патрули и законопослушное местное население, обязанное немедленно сообщать властям о беглецах. Такие посиделки, подогретые хорошим вином, покупать которое у маркитантов, имевших доступ в лагерь, узникам не возбранялось, нередко заканчивались шумным весельем. А надзиратели, скованные гуманными нормами Женевской конвенции, чувствовали себя беспомощными, пытаясь утихомирить буйствующих пленников.

Тухачевский уже имел богатый опыт пребывания в лагерях: до Ингольштадта он пережил целую героико-романтическую Одиссею. В сухих сводках досье на Тухачевского, хранящихся в Баварском военном архиве, эти приключения выглядят так. В лагере Штральзунд: получил 6 дней ареста за конфликт с надзирателем; за попытку к бегству военный суд Галле 16 мая 1916 года приговорил его к трем неделям «домашнего ареста». В лагере Бад-Штуер: 14 дней «домашнего ареста» за отказ следовать служебным распоряжениям дежурного офицера; еще 14 дней ареста – за «недозволенное отдаление от предписанного местонахождения» (попытку к бегству)