Размер шрифта
-
+

Мифы о Древней Руси. Историческое расследование - стр. 18

Бесчеловечное убийство с самыми кровавыми подробностями – это желанный конец, к которому фантазия ведет целый ряд моментов в тщательном, мелочном описании битвы:

«Тут руками они сплеталися, коленями друг в друга упиралися, горячая кровь течет из глубоких ран…».

«Отрубил ему Алеша буйну голову, и повез он буйну голову к князю Владимиру; едет, да головушкой поигрывает, высоко головушку выметывает, на востро копье головушку подхватывает».

Надобно было свыкнуться, сжиться с этими ужасами, надобно было войти во вкус этих кровавых сцен, чтобы с такой игривостью на них медлить. Фантазия вполне сочувствует суровому быту и заявляет свое сочувствие легким, артистическим воспроизведением его. Вот, например, как Бермята убивает Чурилу Пленковича, застав его со своей женой:

Не свет зорюшка просветилась,
Востра сабля промахнулася:
Не скатная жемчужинка катается,
А Чурилова головка катается
По той ли середы по кирпичнои,
Не белый горох рассыпается.

Чурилина-то кровь разливается..

О смертельной ране, чудовищно обезображивающей человека, богатырь говорит слегка, как о деле самом обыкновенном, и внимательно медлит на подробном ее описании. Богатыри хотят, чтоб Соловей-разбойник показал себя свистом, визгом и криком. «Дайте ему сначала освежиться зеленым вином», – говорит муромский богатырь, а то

Теперь у него уста запечатаны,
Запеклись уста кровью горючею:
Выстрелен у меня во правый глаз,
Вышла стрела во лево ухо».

Еще несколько примеров поразительного человеколюбия русских былин. Обращение с жителями захваченного города, да, кстати, «защитники русской земли» захватывали чужие города и даже земли:

А и старый казак он, Илья Муромец,
А говорит Ильюша таково слово:
«Да ай же, мои братьица крестовые,
Крестовые-то братьица названые,
А молодой Михайло Потык сын Иванович,
Молодой Добрынюшка Никитинич.
А едь-ко ты, Добрыня, за синё море,
Кори-тко ты языки там неверные,
Прибавляй земельки святорусские.
А ты-то едь еще, Михайлушка,
Ко тыи ко корбы ко темныи,
Ко тыи ко грязи ко черныи,
Кори ты там языки всё неверные,
Прибавляй земельки святорусские.
А я-то ведь, старик, да постарше вас,
Поеду я во далечо ещё во чисто поле,
Корить – то я языки там неверные,
Стану прибавлять земельки святорусские»[49].

Такая вот «защита родной земли», впрочем, давно известно, что лучшая защита – нападение, не так ли?

Так вот, о жителях захваченных городов. Уже знакомый нам Волх.

А всем молодцам он приказ отдает:
«Гой еси вы, дружина хоробрая!
Ходите по царству Индейскому,
Рубите старого, малого,
Не оставьте в царстве на семена[50].

Князь Глеб Володьевич (вражеский город тут вполне конкретен – Корсунь, византийский Херсонес).

Поезжайте тко ко городу ко Корсуню,
А скачите вы через стену городовую,
Уж вы бейте ко по городу старого и малого,
Ни единого не оставляйте вы на семена[51].

Обращение с пленными врагами:

Тут то два брата, два Ливика,
Выбегали они скоро на чисто поле.
Как наехала силушка Романова,
Большему брату глаза выкопали,
А меньшему брату ноги выломали,
И посадили меньшего на большего,
И послали к дядюшке,
Чимбал королю земли Литовския.
Сам же князь то приговаривал:
«Ты, безглазый, неси безногого,
А ты ему дорогу показывай!»[52]

с неверными женами – Иван Годинович:

Стал он, Иван, жену свою учить,
Он душку Настасью Дмитревну:
Он перво ученье то – руку ей отсек,
Страница 18
На следующую страницу