Мифы и правда Кронштадтского мятежа. Матросская контрреволюция 1918–1921 гг. - стр. 12
На заводском митинге между тем в тот день раздавались смелые голоса о восстании. Иванову передали, что решено по заводскому гудку созвать общерайонный митинг, где уже собирались раздавать оружие.
– Гудка быть не должно – погасите котлы, – распорядился комиссар завода.
Скоро готово было и объявление: «22 июня 1918 года. Товарищи рабочие! Мы неоднократно указывали вам на недопустимость митингов в рабочее время и на халатное отношение к работе, что безусловно губительно отражается на нашем с трудом налаженном производстве. В настоящее время мы принуждены заявить вам самым решительным образом, что дальше такое отношение к работе не будет допущено, а за простой 21 июня, а также за следующие простойные дни уплачено не будет. Если сегодня 22 июня не будет приступлено к работам, с 25 июня завод будет закрыт. Председатель Заводоуправления Антонов. Комиссар завода Иванов».
К работе не приступили ни 22-го, ни на следующий день. Антонов с Ивановым поехали в Смольный с докладом о случившемся. Там они нашли Лашевича (М. М. Лашевич – старый большевик, в 1918 году член Петроградского бюро ЦК РКП(б). – В.Ш.).
– Как дела? – спросил тот.
– Дела такие, – ответили обуховцы, что в районе готовится восстание и Минная дивизия собирается стрелять по заводу, а может, и по Смольному.
– Что нужно сделать? – спросил Лашевич.
– Необходима помощь, тов. Лашевич.
В ту же минуту Лашевич взялся за телефон и потребовал немедленно выслать из Кронштадта отряд в 300 надежных матросов. Едва Лашевич отдал Кронштадту приказ, вошел Залуцкий (П. А. Залуцкий – большевик, депутат Петроградского Совета, член Петроградского ВРК).
– Ну, Залуцкий, – обратился к нему Лашевич, – пиши декрет, Обуховский завод закрыли.
Тут же подошел и Зиновьев.
– Как дела? – спросил он, увидя делегатов с беспокойного завода.
– Завод закрыт, требуем вашей санкции, иного выхода нет…
– Ну и ладно, – махнул Зиновьев рукой и, похлопав себя по шее ладонью, добавил:
– Вот где сидит у меня ваш завод…
Через три часа отряд кронштадтских моряков уже высаживался из баржи на берег Невы около Фарфоровского завода.
Согласившись вместе с Зиновьевым на закрытие Обуховского завода, Залуцкий, тогдашний комиссар труда Северной области, писал в «Правде»: «…Начиная с Пасхи 2–3, а то и 4 дня в неделю устраивались митинги и собрания в рабочее время, начиная с утра и до часа окончания работ. Казалось бы, за это время можно успеть выяснить всесторонне волнующие вопросы, мало этого, с 16-го по 22-ое вся неделя была посвящена собраниям в рабочее время. Пора и честь знать… Я подтверждаю решение части правления о приостановке работ на заводе. С 25 июня завод должен быть закрыт. П. Залуцкий».
Скоро был готов и приказ: «Ввиду резкого падения за последнее время производительности Обуховского завода, вызванного явным, неуклонным нарушением работающими необходимой трудовой дисциплины, устройства в рабочее время собраний и непроизводительно расходованных ассигнованных заводу народных денег и топлива, Обуховский завод от 25 июня сего года закрывается.
1. Все рабочие и служащие, и технический персонал увольняются.
2. Заводский и Цеховые комитеты совместно с закрытием завода ликвидируются. Члены комитета увольняются на общем основании с остальными рабочими.
3. Расчет производится по день приостановки работ…» Начались переговоры с мятежными судами. К тому времени, как завод закрыли и район объявили на военном положении, дело сложилось так, что 5 судов, готовых на решительные действия против советской власти, отошли на средину Невы, а остальные 5, заявившие нейтралитет, остались у стенки набережной.