Миф моногамии, семьи и мужчины: как рождалось мужское господство - стр. 47

(Бутинов, с. 149). Данная общность именования непременно наводит на мысль, что в значение слова «мать» в таких культурах не вкладывается тот сакральный смысл, который принято вкладывать в технологически более сложных обществах, как наше. Иначе говоря, «мать» для туземца – не то же самое, что «мать» для русского (подробнее эту разницу рассмотрим в разделе "Как рождалась моногамная психология").

Ещё сам Дарвин, изучая вопрос классификационного родства, предположил, что "употребляемые термины, уменьшая роль матери, выражают только связь с племенем. Наверное, связь между членами варварского племени, подверженного всем опасностям, может быть гораздо более важной, чем между матерью и ребёнком, поскольку племя – это необходимая взаимная защита и помощь" (цит. по Райан, Жета, с. 156). Некоторые антропологи, однако, пытаются оспаривать такой взгляд, но доводы их не выглядят слишком убедительными (см. Артёмова, 2009, с. 335). Да, в условиях классификационного родства, когда ребёнок называет словом «мать» сразу многих женщин, он всё же умеет выделить именно ту, которая его родила, но это ничуть не означает, что эта связь имеет для него особое значение. Как говорилось выше, даже в нашей культуре термин "биологическая мать" обычно употребляется скорее для подчёркивания эмоциональной дистанции с нею, её незначительности, а не близости и значимости: биологическая мать противостоит «настоящей» матери – той, что воспитала.

Но и это ещё не всё. В Средневековой Европе в связи с распространением христианства в обиход входит ещё один тип родства – духовное. В результате обряда крещения ребёнок приобретал названных родителей – крёстных отца и мать, которые отныне также должны были следить за взрослением своего крестника. Причём зачастую тогда именно духовное родство считалось «настоящим» (Юссен, с. 96). Что характерно, сексуальная связь между духовными родственниками запрещалась точно так же, как между биологическими (табу инцеста).

Ещё одним вариантом родства специалисты по Средним векам склонны (там же, с. 97) рассматривать институт вассалитета: иерархические отношения между сеньором и его подданными (вассалами). В одном из разделов выше упоминалось о том, что в ту эпоху человек чаще искал заботы и поддержки при дворе своего сеньора, нежели в собственной биологической семье, а также, что сеньор выступал для вассалов в роли отца, а его жена – в качестве матери. Так же сеньор нередко подыскивал брачную пару своему вассалу.

Различные профессиональные гильдии (цехи), зародившиеся ещё в Древней Месопотамии, существовавшие в Римской империи и через Средневековье дожившие вплоть до XIX века в некоторой степени также можно рассматривать как формы родства, ведь правила гильдий не только регламентировали профессиональную деятельность их членов, но и многие аспекты личной жизни. Гильдии осуществляли разные виды поддержки своих членов, включая организацию похорон мастеров, обеспечение их вдов и организацию свадеб их детей. Зачастую членство в гильдиях передавалось только по наследству, а внутренние правила порой определяли даже систему брачных отношений: цехи заботились о том, чтобы и дочери мастера, и его вдова выходили замуж за подмастерьев, чтобы его дело было продолжено (Зидер, 1993, с. 107). Помимо прочего, ученик мастера жил в его доме и в целом был фактически членом семьи (там же, с. 108). Семьи ремесленников были плотно вплетены в социальную ткань самого цеха.