Между яблонь - стр. 7
– А она не знала?..
– Так и ты не сразу узнала, мама. Кирилл просил не говорит, пока первый тур не пройдёт. Ох, лучше бы в первом туре и отсеяли! А то дали надежду и оставили с носом…
– Иди уже, Аня. Опоздаешь на свой зачёт, – расстроенно велела мама.
– Мам! Подкрасить!
Мама вздохнула. Достала из сумки косметичку, вынула тушь.
– Сядь за стол. Не вертись. Да не вертись, Аня! Всё размажешь…
…Она уже опаздывала, но всё равно сделала небольшой крюк: прошла под окнами старой, сложенной из бордового кирпича музыкалки, отыскала глазами кабинет Кириковой учительницы.
Несмотря на ранние и светлые апрельские сумерки, лампа уже горела. В бледно-желтом квадрате окна темнели два силуэта. Ане показалось, что тот, что слева, принадлежал брату.
Глава 3. Флигелёк с колодцем
Наутро была пятница. Аня проспала без всяких снов, а когда открыла глаза, увидела над головой дощатый крашеный потолок, почуяла слабый, кисловатый душок трав, скользнула рукой по тяжёлому одеялу и не сразу поняла, где находится. Когда сообразила, тут же зашарила под подушкой в поисках телефона. Шесть пятнадцать.
За окном занимался сумрачный, сероватый рассвет. Вылезать отчаянно не хотелось; в принципе, можно было поспать ещё почти час, уроки начинались только в половине девятого, но Антонина уже глухо гремела чем-то в кухне. «Старческая бессонница», – подумала Аня и осторожно спустила ноги с дивана. Никаких тапок, разумеется, не оказалось – вчера было не до того, чтобы раскладываться. Она дотянулась до колготок, которые оставила на стуле, натянула «учительскую» юбку, накинула поверх майки блузку и, на ходу застёгиваясь и приглаживая волосы, пошла выяснять, где тут можно умыться.
– Доброе утро, Анечка, – поздоровалась Антонина, даже не обернувшись. Она возилась с чем-то у плиты; пахло тёплым поджаристыми хлебом. – Как спалось?
– Доброе утро, Антонина Ивановна. Хорошо спалось, – пряча зевок, ответила Аня. – Скажите, а где умыться можно?..
– На новом месте, говорят, приснись жених невесте. Не снился? – усмехнулась Антонина, шурша по сковороде деревянной лопаткой. – Во флигельке колодец есть, там же кран рядышком. Спасибо Илье Петровичу, подвёл прошлой осенью воду. Тут тоже есть, посуду мыть удобно стало. И умыться можно. Но я пока тут вожусь, вам, наверное неудобно будет…
– А куда это – во флигель?..
– Выходите в сени, там тёмная дверка слева. Раньше колодец на улице был, но в дождь больно плохо туда по лужам, по траве. Накрыли навесом, стенки поставили. Это ещё Ванюшка сделал, лет десять назад.
Аня решила, что Ванюшка – это муж Антонины Ивановны; тактично промолчала. Потопталась, вспоминая, как пройти в сени. Снаружи Антонинова половина дома казалась приземистой, тесной, слепой, как крот, но внутри каким-то образом помещались целые лабиринты кладовок и пристроек, не говоря о кухне и огромной сумрачной комнате.
– Туда, – махнула лопаткой Антонина, будто услышав Анины мысли. С лопатки сорвалось несколько поджаристых крошек. Аня бросилась подбирать, но Антонина снова махнула рукой: – Не надо, Анечка, Маруська сегодня наверно прибежит, мы с ней приберём…
– Я помогу, – пообещала Аня.
Антонина обернулась от плиты, не слушая, ласково улыбнулась:
– Маруся недалеко совсем живёт. Как Ванюшка перестал приезжать, она мне помогать стала… Пол помыть, воду принести. Колодец недалеко, а всё-таки.