Между Вороном и Ястребом. Том 2 - стр. 31
А встретив пристальный взгляд Грегора, она даже не подумала смутиться, ответив своим, прямым и не по-женски холодным, полным острого любопытства, словно смотрела на какую-то диковинку. Потом перевела взгляд на соседку Грегора и едва заметно нахмурилась, как будто видеть их рядом ей было неприятно.
Тем временем слуги расторопно наполнили позолоченные чаши красным вином, и Грегор молча понадеялся, что пить это все сразу по местному этикету необязательно – в каждую чашу помещалось не меньше трех обычных дорвенантских бокалов.
Сграбастав свой кубок огромной лапищей, в которой он едва не скрылся, боярин Войцехович поднялся, и негромкие разговоры за столом разом стихли.
– Родичи и други! – громко провозгласил боярин, мешая дорвенантские слова с карлонскими. – От предков нам заповедано лихого гостя встречать рогатиной, а доброго – пирогом да братиной!
За столом плеснуло одобрительным шумом, боярин несколько мгновений выждал, а затем продолжил:
– Ныне чествуем гостя дорогого да желанного, издалека приехавшего с добром и милостью. Пожаловал к нам князь Григорий Бастельеро, воевода славный, хранитель государства дорвенантского, сам великий маг да прочих магов орденских глава и предводитель! – И, высоко подняв кубок, рявкнул: – Князю Григорию – слава!
– Слава! Слава! Слава! – трижды оглушительно раскатилось по залу, так что Грегор едва не оглох.
С трудом подавив желание поставить щит, он встал и поклонился хозяину дома. Тот, напоказ отхлебнув из кубка, протянул его Грегору… К счастью, Майсенеш предупредил и об этом. Собственно говоря, ничего необычного, традиция варварская, но понятная и наверняка служит подтверждением, что хозяин не замыслил отравить гостя.
Подавив естественную брезгливость, Грегор отпил слишком густого и сладкого вина, в котором чувствовался явный медовый аромат и привкус. Сидящие за столом мужчины одобрительно заорали и принялись стучать по столешнице кулаками, а потом присосались к своим кубкам.
– Благодарю гостеприимного хозяина! – громко ответил Грегор, возвращая кубок боярину. – Пусть Благие осенят этот дом своей милостью, а беды обойдут его стороной.
Он запнулся, позабыв, что там следует делать дальше, но снова выручил незаменимый Майсенеш, боевик стукнул кубком по столу так, что ближайшее блюдо подпрыгнуло, и рявкнул:
– Доброму боярину Войцеховичу да всему роду его – слава!
– Слава! Слава! Слава! – громом прокатилось по залу, и все, включая женщин, пригубили вино.
Распахнув медвежьи объятия, Войцехович повернулся и сгреб Грегора, который снова едва сдержался, чтобы не уклониться. Дери его Баргот… Не боярина, разумеется, а карлонский обычай при каждом удобном и неудобном случае обниматься, лезть с поцелуями и вообще слишком тесно взаимодействовать!
«Зато когда следовало поцеловать леди Любаву, ты оказался вполне доволен местными традициями, – насмешливо сказал он сам себе, покорно вытерпев смачное лобзанье – к счастью, в щеку. – И был бы не против повторить, пожалуй…»
– Ну а теперь почтим гостя честным пиром! – провозгласил боярин и махнул рукой, видимо, велев слугам подавать первую перемену блюд.
Снова сев, Грегор с интересом наблюдал, как на столе появились глубокие тарелки с какой-то прозрачной массой, в которой виднелись включения тонко нарезанных овощей и, вроде бы, волокна мяса.