Между планетами - стр. 25
Дон смутился. Ему было стыдно за женщину, ведь она принадлежала к его расе.
– Она просто дура, – ответил он. – Не обращайте внимания.
– Мне кажется, столь негативное определение не может быть верным.
Дон просвистел на языке дракона непереводимое пренебрежительное замечание в адрес «леди» и продолжил на родном языке:
– Пусть ее жизнь будет долгой… и нудной.
– Ну-ну-ну, – ответил дракон. – Ты сердишься, значит, ты не прав. Понять – значит простить, сказал один из ваших философов.
Дон не помнил, чье это изречение. Во всяком случае, оно казалось ему несколько однобоким. Он был уверен, что некоторые вещи нельзя простить, как бы хорошо ты их ни понимал – во всяком случае, то, что произошло с ним не так давно. Он уже собирался сказать об этом, когда их внимание привлекли звуки, доносившиеся из открытого люка. Два, а то и больше, мужских голоса спорили с высоким и резким женским, причем женский то и дело перекрывал их. Из того, что говорила женщина, можно было понять следующее: первое – она желает видеть капитана; второе – ее воспитание никогда не позволит ей примириться с подобными вещами; третье – этих ужасных монстров нельзя допускать на Землю и вообще следует уничтожить; четвертое – если бы Адольф был хоть наполовину мужчиной, он не стоял бы столбом и не позволял бы так обращаться со своей женой; пятое – она намерена подать жалобу, а ее семья достаточно влиятельна; и последнее – она, опять-таки, желает немедленно видеть капитана.
Дону захотелось как-нибудь смягчить впечатление: его покоробило от этой тирады. Вскоре голоса удалились. Затем в люк вошел офицер из экипажа корабля и огляделся.
– Вам удобно? – спросил он Сэра Исаака Ньютона.
– Да, вполне, благодарю вас.
Офицер повернулся к Дону.
– А ты, паренек, собирай вещи и ступай за мной. Капитан решил предоставить кое-кому отдельное помещение.
– Но почему? – спросил Дон. – В моем билете указано: кресло шестьдесят четыре, и мне здесь нравится.
Офицер почесал подбородок, поглядел на Дона и повернулся к венерианину.
– А вы не возражаете?
– Нет, ни в малейшей степени. Я очень рад, что этот молодой джентльмен составит мне компанию.
Офицер снова повернулся к Дону.
– Ну, тогда все в порядке. Все же я помечу насчет вас в своем блокноте на случай, если вас таки придется переместить.
Он взглянул на часы и чертыхнулся.
– Если мы сейчас же не взлетим, придется отложить старт на завтра.
Он козырнул и покинул отсек.
По системе оповещения передали последний предупредительный сигнал, и хриплый голос произнес:
«Всему экипажу: позаботьтесь о том, чтобы все были пристегнуты! Приготовьтесь к старту!»
Заиграли гимн Леконта «Взлетает корабль». Пульс Дона участился. Его состояние граничило с экстазом. Ему очень хотелось снова очутиться в космосе, ведь он считал его своей родиной. Все напасти, что с ним произошли, отступили в его сознании на задний план, исчезло, даже воспоминания о школе и о Ленивчике стушевались.
Гимн закончился аккордом, имитирующим рев ракетных сопел, который тотчас слился с настоящим ревом. «Дорога Славы» оторвалась от земли… и понеслась вверх, в чистое небо.
5. «Терра-Орбитальная»
Разгон оказался не приятнее, чем на «Тропах Санта-Фе», но занял значительно больше времени, почти пять минут, растянувшихся в часы. После перехода через звуковой барьер внутри корабля стало тихо. Дон с трудом повернул голову. Гигантское тело Сэра Исаака Ньютона, прижатое ускорением к палубе, напоминало раздавленную ящерицу на дороге. Щупальца вокруг глаз безжизненно опали и походили на увядшую спаржу. Неясно было, жив ли он. Дон кое-как набрал воздуха в легкие и окликнул: