Между двух войн - стр. 33
– Азербайджанцы по вероисповеданию – мусульмане, евреи – это иудеи. Как человек может быть одновременно и иудеем, и правоверным мусульманином? Льдом нельзя растопить очаг, молиться двум богам одновременно невозможно!
Асадов предложил поспорить на пачку сигарет. Виктор согласился. Асадов сходил к командиру комендантского взвода, под надуманным предлогом попросил свой паспорт на один вечер и доказал Воронову, что такая нация существует. Больше Виктор ни с азербайджанскими евреями, ни с какими-либо еще евреями на деньги не спорил.
Во время учебы в школе представители коренных народов Сибири и Дальнего Востока – буряты, якуты, тувинцы, татары и алтайцы – представляли с русскими единое целое. Уроженцы Кавказа, Закавказья и Средней Азии держались обособленно, между собой предпочитали говорить на родном языке, чтили религиозные обряды и обычаи. Спрашивается, как они могли попасть в закрытый вуз? Довольно просто. Отслужив в армии, уроженец города Грозного или Ташкента поступал в Сибири на службу в милицию, год или полгода работал во вневедомственной охране или патрульно-постовой службе и на законных основаниях, уже как сибиряк, получал направление для сдачи экзаменов.
Как-то Воронов насел на Архирейского, своего научного руководителя, и потребовал объяснить, каким образом некоторые абитуриенты, плохо владеющие русским языком, смогли написать сочинение? Тот неохотно, под большим секретом, рассказал, что существуют негласные квоты на представителей не только коренных национальностей Сибири и Дальнего Востока, но и для уроженцев некоторых союзных или автономных республик.
– Сам знаешь, у них образование просто так не получить! – разъяснил Архирейский. – За поступление в вуз надо заплатить, за должность в милиции – дать взятку. Бесплатно обучая их в Хабаровске, мы готовим национальные кадры, по менталитету близкие к нам, а не к местным элитам.
Архирейский ошибался. Во-первых, национальные кадры из союзных республик не рвались на родину, где за каждое продвижение по службе надо было заплатить вышестоящему начальнику. Во-вторых, оказавшись среди соплеменников, бывшие хабаровчане тут же начинали брать взятки, которые на периферии Советского Союза считались не должностным преступлением, а обычной благодарностью, национальной формой вежливости.
Во времена перестройки прославившийся борьбой с коррупцией в Узбекистане следователь Гдлян огласил некоторые расценки при приеме на работу в милиции. Должность обычного постового в Узбекистане стоила десять тысяч рублей. Сколько запросили бы за место следователя в райотделе, оставалось только догадываться.
Однокурсник Воронова узбек Яхъя без стеснения рассказывал о своей поездке на каникулах в Ташкент. В табачном киоске (в Ташкенте, оказывается, были киоски, торгующие исключительно сигаретами и папиросами) Яхъя попросит пачку болгарских «БТ» в твердой упаковке стоимостью 80 копеек. Продавец взял рубль, протянул сигареты и занялся своими делами. В Узбекистане было не принято давать сдачу. Яхъя обошел киоск, постучал в дверь и сунул ничего не понимающему продавцу удостоверение под нос.
– Ты, кажется, не понял, с кем имеешь дело? – грозно спросил слушатель.
– Извини, уважаемый, не узнал! – стал оправдываться продавец.
Чтобы уладить конфликт, он взял пустую пачку сигарет, вложил в нее свернутую сотенную купюру и вручил «презент» покупателю-милиционеру.