Между ангелом и ведьмой. Генрих VIII и шесть его жен - стр. 42
Разве это возможно? Ведь мне не удается повлиять даже на мнение собственного отца!
Стивен развернулся и направился к окну. Его походка изменилась, он еле переставлял ноги. Подол его плаща прошелестел по соломе. Остановившись, наставник издал глубокий вздох. Вполне понятно. Ведь начались затяжные ноябрьские дожди, и тяжелые капли стучали по стеклышкам в наборных рамах. Спина Фарра сгорбилась, плечи поникли... Я еще не понимал того, как он стар.
И вдруг, обернувшись, он словно помолодел. Его походка стала почти изящной и легкой, голова горделиво поднялась. Теперь, глядя на него, я сразу забыл о непогоде и вспомнил о летнем солнце.
– Вы поняли? – Фарр остановился передо мной. – Все зависит от поведения, от манеры держать себя. Лицедеи пользуются этим мастерски. Меняя одежду и позы, они играют стариков и молодых, нищих и венценосцев. Все очень просто: король должен выглядеть по-королевски.
Он сел рядом со мной, бросив взгляд на дверь.
– А сейчас, к сожалению, его величество придет проверить, насколько успешны наши занятия.
Казалось, посол пребывал в замешательстве от того, что только что рассказал мне, и ему хотелось, чтобы я забыл об этом как можно скорее.
– Вы выучили заданный мной урок? – спросил он.
– Да, – ответил я.
Я посмотрел на камин. Пальцы у меня совсем закоченели, и мне захотелось подбросить в топку пару поленьев. Но дров больше не осталось. До Нового года отец разрешал сжигать в день не больше шести поленьев, вне зависимости от капризов погоды. Я подул на руки, согревая их.
– Начну с Франции. Там живет шестнадцать миллионов человек. Это самое сильное государство в Европе. Когда мой отец был там в изгнании, Бретань считалась независимым герцогством. Но в тысяча четыреста девяносто первом году, после женитьбы короля Карла Восьмого на Анне Бретонской, оно стало частью Франции. Французы – наши враги. Наш король Генрих Пятый покорил почти всю Францию...
– Не всю, ваше высочество, – поправил Фарр.
– Примерно половину, – признал я. – И его сына короновали в Париже как государя Франции! А я должен воевать с ним, чтобы восстановить наши владения!
Он снисходительно улыбнулся.
– Много ли англичан живет в нашем королевстве?
– Три миллиона. Нет, даже три с половиной миллиона!
– А во Франции, ваше высочество, шестнадцать миллионов.
– Разве дело в количестве? Один англичанин стоит двадцати французов! Они боятся нас. Должно быть, французские матери пугают своих детей les Anglais![12]
– Но ведь и английские матери пугают детей сказочными чудовищами.
– В наших владениях по-прежнему находится Кале, – настойчиво возражал я.
– Надолго ли? Для нас это невообразимо далекий аванпост.
– Но он часть Англии. Нет, я намерен добиться своего наследства! И вновь завоевать Францию.
– Вы опять начитались Фруассара[13], ваше высочество?
– Вовсе нет! – воскликнул я.
Но он понял, что я солгал. Я обожал хроники, повествующие о рыцарях, прекрасных дамах и сражениях, и зачитывался ими зачастую до поздней ночи, когда мне давно следовало спать.
– Разве что слегка освежил память, – покаянно добавил я.
– Вы перестарались. Не забивайте голову подобными историями. Они глупы и, более того, опасны и старомодны. Английский король, который попытается завоевать Францию в наше время, будет рисковать не только жизнью и казной, ему грозит осмеяние. Первые два обстоятельства можно пережить. Но третье – никогда. А теперь скажите, вы выучили общую карту Европы?