Меж Наровой и Свирью. Хожение по Ленинградской области - стр. 9
Это то самое время, когда реки и озёра Восточно-Европейской равнины превращаются в магистральные пути «из варяг в греки», «из варяг в арабы». Одно из ярких (в прямом смысле) доказательств тому – бусины из цветного стекла, так называемые «глазки», которым дивился ещё Нестор. В конце VIII – начале IX века их производство было налажено в Ладоге. Бусины эти, изготавливаемые по средиземноморской технологии, служили платёжным средством наряду с арабскими монетами – дирхемами, – которые тоже встречаются в культурном слое Ладоги этого времени. Ареалы распространения «глазков» и дирхемов в Северной Европе пересекаются на территории Ладоги. Ценности с арабского востока и каролингского запада встречались здесь. Встречались и люди – носители разных языков и культур. Постепенно население Ладоги становится более пестрым, к славянской основе примешиваются балтский и скандинавский компоненты.
В 840-х – 860-х годах Ладогу дважды постигла катастрофа. В огне пожара гибли дома, их жители, погибла и стеклодельная мастерская. Виновники первого погрома – норманны: в надпожарном слое присутствуют скандинавские подвески в виде молота Тора и другие характерные приметы норманнского присутствия. Второй пожар, видимо, связан с событиями, обозначенными в Несторовой летописи под 862 годом: изгнанием варягов, междоусобицами, призванием Рюрика. На пепелище вырастает новое поселение, значительно больше предшествующего. В его материале смешаны славянские и скандинавские черты, причём последние указывают на доминирующее положение их носителей. Свидетельство варяжского владычества – могильник в урочище Плакун на противоположном берегу Волхова: большая группа курганов, в некоторых – останки ладей и другие признаки воинских погребений скандинавского типа. Именно в это время – в 840-х – 860-х годах – в письменных источниках (греческих, латинских, арабских) впервые появляется слово «рус», «рос», обозначающее некое воинственное сообщество, распространившее свои набеги до берегов Понта Евксинского. К этому же времени Нестор относит появление наименования Русь и приход Рюрика и его братьев-варягов на княжение в Словенскую землю.
Из тысячи трёхсот лет своей истории тысячу лет Ладога была местом пограничным. Отсюда уходили «за тридевять морей», сюда приходили таинственные и опасные люди «из заморья». Только в Петровскую эпоху эту функцию у Ладоги перехватил Петербург. А в древности… Можно не сомневаться, что и Владимир Святой, и Ярослав Мудрый, оба в ходе борьбы за киевский престол вынужденные бежать в Швецию, к варягам, не миновали Ладоги на этом пути. Через Ладогу же и возвращались с варяжскими дружинами.
Упоминается Ладога и в связи с женитьбой князя Ярослава Владимировича, будущего Мудрого, на дочери шведского короля Олафа Ингегерде (в крещении Ирине): жених подарил ей Ладогу как свадебный дар – вено. Это уже начало XI века, время, когда Русь мало-помалу становилась христианской. Первые церкви, ещё деревянные, появляются в Ладоге. Где? Точно мы не знаем, но, скорее всего, на тех местах, где позднее были выстроены каменные. Такие места, где молитва возносилась издавна, называют намоленными.
В XII веке Ладога становится важнейшим укреплённым пунктом, прикрывавшим Новгород с севера. В правление князя Мстислава Мономашича и его сына Всеволода здесь строится «град камен» – один из первых на Руси